Вторая мировая война. В одном томе
Шрифт:
То были смелые слова. Но действия прозвучали бы громче.
Лорд Лотиан сказал:
«В конце концов они просто вступают в свои собственные владения».
Такая точка зрения была характерной для англичан.
Собрав своих генералов после успешной оккупации Рейнской области, Гитлер смог показать необоснованность их страхов и доказать, насколько его суждение или «интуиция» выше суждений заурядных военных. Генералы подчинились. Как добрые немцы, они были рады, что их страна так быстро завоевывает позиции в Европе, в то время как ее бывшие противники столь разобщены. Несомненно, что престиж и авторитет Гитлера в высших кругах, которым принадлежала власть в Германии, был поднят на небывалую высоту, что поощрило его и позволило ему приняться уже за более крупные дела. Миру он объявил:
«Все территориальные притязания Германии удовлетворены».
Франция была в смятении. Преобладали страх перед
Я все еще надеялся, что обращение Франции к Лиге Наций приведет к международному нажиму на Германию, с тем чтобы она выполнила решения Лиги.
«Франция, – писал я 13 марта 1936 года, – обратилась к международному суду и требует справедливости. Если суд сочтет ее жалобу справедливой, но не сможет дать ей удовлетворение, окажется, что устав Лиги Наций – это обман, а коллективная безопасность – фикция. Если нельзя будет обеспечить законного удовлетворения обиженной стороны, вся доктрина международного права и сотрудничества, на которой основаны надежды на будущее, позорным образом рухнет. Она немедленно будет заменена системой союзов и группировок стран, лишенных всяких гарантий, помимо тех, которые может обеспечить им их сила. Если же Лига Наций могла бы заставить одну из самых могущественных стран в мире, которая оказалась агрессором, выполнить свои решения, тогда авторитет Лиги был бы поднят на такую высоту, что впредь Лига признавалась бы всеми верховной властью, способной разрешать и регулировать все споры между народами. В этом случае мы могли бы разом добиться осуществления наших самых сокровенных мечтаний».
Можно не сомневаться, что, если бы правительство Его Величества решило действовать твердо и смело через Лигу Наций, оно могло бы повести за собой объединенную Англию на решающую попытку предотвратить войну.
Вопрос об оккупации Рейнской области не обсуждался вплоть до 26 марта. Промежуток был частично заполнен сессией Совета Лиги Наций, проходившей в Лондоне. В результате Германии предложили обратиться в Гаагский международный суд и изложить свои доводы против франко-советского пакта, на который жаловался Гитлер, а также дать обещание не увеличивать свои войска в Рейнской области в ожидании дальнейших переговоров. Если Германия откажется выполнить эту последнюю просьбу, английское и итальянское правительства обязуются принять меры, вытекающие из их обязательств на основе Локарнского договора. Обещанию Италии нельзя было придавать большого значения. Муссолини уже установил тесный контакт с Гитлером. Германия чувствовала себя достаточно сильной, чтобы отвергнуть всякие условия, ограничивающие ее вооруженные силы в Рейнской области. Поэтому Иден настаивал на переговорах штабов Великобритании, Франции и Бельгии для того, чтобы изучить и заранее разработать любые совместные действия, которые могли бы оказаться необходимыми в будущем в соответствии с Локарнским договором. Молодой министр иностранных дел произнес смелую речь и увлек за собой палату. Сэр Остин Чемберлен и я пространно выступили в его поддержку.
В своей речи я сказал:
«Занятие Рейнской области имеет серьезное значение, поскольку это создает угрозу для Голландии, Бельгии и Франции. Я с тревогой слушал выступление министра иностранных дел, сообщившего, что немцы отказались даже воздержаться от строительства укреплений на время переговоров. Когда будет создана линия укреплений – а я полагаю, что это произойдет довольно скоро, – это, бесспорно, отразится на положении в Европе. Будет создан барьер, прикрывающий парадную дверь Германии, и это даст Германии возможность Предпринимать вылазки на Восток и на Юг через другие двери».
Все эти предсказания быстро сбылись одно за другим.
После оккупации Рейнской области и создания линии укреплений против Франции стало ясно, что следующим шагом будет включение Австрии в состав германского рейха. История, начавшаяся с убийства канцлера Дольфуса в июле 1934 года, имела вскоре логическое продолжение. Как нам теперь известно, германский министр иностранных дел Нейрат с поразительной откровенностью заявил 18 мая 1936 года американскому послу в Москве Буллиту, что германское правительство не предусматривает никаких активных действий во внешней политике до тех пор, пока Рейнская область не будет освоена. Он заявил, что, пока на французской и бельгийской границах не будет создана германская линия обороны, германское правительство будет делать все возможное, чтобы предотвратить выступление нацистов в Австрии, и во всяком случае не будет это поощрять, и что оно будет вести себя спокойно в отношении Чехословакии.
«Как только будут возведены наши укрепления, – сказал он, – и страны Центральной Европы поймут, что Франция не может вторгнуться на германскую территорию, все эти страны начнут придерживаться совершенно иных взглядов на свою внешнюю политику».
21 мая 1936 года Гитлер, выступая в рейхстаге, заявил, что «у Германии нет никакого намерения или желания вмешиваться во внутренние дела Австрии, аннексировать Австрию или заключить соглашение об аншлюсе».
11 июля 1936 года он подписал с австрийским правительством договор, обязавшись не оказывать никакого влияния на внутренние дела Австрии, и в частности не оказывать активной поддержки австрийскому национал-социалистскому движению. Через пять дней после подписания этого соглашения национал-социалистской партии в Австрии были посланы секретные инструкции расширить и активизировать свою деятельность. Тем временем германский генеральный штаб по приказу Гитлера приступил к разработке военных планов оккупации Австрии, когда пробьет час.
Глава 12
Напряженная пауза – Испания (1936–1937 гг.)
Здесь уместно изложить принципы английской политики в отношении Европы, которых я придерживался в течение многих лет и все еще продолжаю придерживаться. Я не мог лучше изложить их, чем я сделал это на заседании консервативных членов комиссии по иностранным делам, которые пригласили меня выступить перед ними на закрытом заседании в конце марта 1936 года.
«На протяжении 400 лет внешняя политика Англии состояла в том, чтобы противостоять сильнейшей, самой агрессивной, самой влиятельной державе на континенте и, в частности, не допустить захвата такой державой Бельгии, Голландии и Люксембурга. Если подойти к вопросу с точки зрения истории, то эту 400-летнюю неизменность цели на фоне бесконечной смены имен и событий, обстоятельств и условий следует отнести к самым примечательным явлениям, которые когда-либо имели место в жизни какой-либо расы, страны, государства или народа. Более того, во всех случаях Англия шла самым трудным путем. При столкновениях с Филиппом II Испанским, с Людовиком XIV, с Наполеоном, а затем с Вильгельмом II ей было бы легко и, безусловно, весьма соблазнительно присоединиться к сильнейшему и разделить с ним плоды его завоеваний. Однако мы всегда выбирали более трудный путь, объединялись с менее сильными державами, создавали из них коалицию и таким образом наносили поражение и срывали планы континентального военного тирана, кем бы он ни был, во главе какой бы страны ни стоял.
Заметьте, что политика Англии совершенно не считается с тем, какая именно страна стремится к господству в Европе. Дело не в том, Испания ли это, французская монархия, Французская империя, Германская империя или гитлеровский режим. Ей безразлично, о каких правителях или странах идет речь; ее интересует лишь то, кто является самым сильным тираном или кто может превратиться в такого тирана.
В связи с этим встает вопрос: какая держава в Европе является сейчас сильнейшей и кто стремится установить свое деспотическое господство? Сегодня, в нынешнем году, по-видимому, на известный период 1937 года французская армия – сильнейшая в Европе. Но никто не боится Франции. Все знают, что Франция хочет, чтобы ее не трогали, и что она стремится только к самосохранению. Все знают, что французы мирно настроены и охвачены страхом. В то же время это храбрые, решительные, миролюбивые люди, которых гнетет чувство тревоги. Это либеральная страна, имеющая свободные парламентские институты.
Германия же никого не боится. Она вооружается в масштабах, еще невиданных в истории этой страны. Во главе ее стоит кучка торжествующих головорезов. При правлении этих деспотов денег не хватает, недовольство растет. Очень скоро им придется сделать выбор между экономическим и финансовым крахом или внутренним переворотом, с одной стороны, и войной, у которой не может быть иной цели и которая, если она успешно закончится, не может иметь иного результата, кроме германизации Европы под нацистским контролем, с другой.