Вторая могила слева
Шрифт:
– Она сказала, чтобы найти Рейеса, я должна слушать то, что могу услышать только я. Не представляю, что бы это значило.
– Чарли, - Джемма не сводила с меня глаз, - я знаю, кто ты.
В который раз у меня отвисла челюсть. Я воровато осмотрелась.
– Джемма, никто за этим столом не знает, кто я.
– И кто в этом виноват? – спросил папа.
– Я знаю, - усмехнулась Джемма, - что ты – влюбленная по уши барышня. – Она заговорщицки подмигнула мне, и я поняла, что она меня прикрывает. Она действительно знала, кто я. С каких, черт побери, пор?! – А еще
Откинувшись на спинку диванчика, папа подозрительно воззрился на нас обеих. Ему нужны были ответы, которые я не готова была дать. По крайней мере, прямо сейчас.
– Вам хватит, если я скажу, что пользуюсь ими исключительно во благо?
Папины губы сложились в тонкую линию.
– Что говорит тебе сердце? – неожиданно спросила Джемма.
Уткнувшись подбородком в кулак, я принялась яростно ковырять свои картофельные оладьи.
– Мое сердце слишком переполнено любовью к нему, чтобы думать ясно.
– Тогда притормози и прислушайся, - сказала она. – Я видела, как ты такое делаешь, когда мы были маленькими. Ты закрывала глаза и просто слушала.
И правда, было дело. Вспомнив, я расправила плечи. Джемма права. Иногда, замечая издалека Злодея, – того самого Злодея, который потом оказался Рейесом, – я закрывала глаза и прислушивалась к его сердцу. Но тогда Злодей был в пределах видимости, поэтому и я могла услышать, как оно бьется. Разве нет?
Джемма нахмурилась:
– Закрой глаза и слушай. – Потом наклонилась ко мне и шепнула на ухо: - Ради бога, ты же ангел смерти!
Каким-то чудом мое удивление осталось за маской раздражения.
– Откуда ты знаешь? – шепнула я в ответ.
– Слышала, как ты сказала тому мальчишке, Ангелу, когда впервые его встретила.
Святой ежик, я напрочь забыла об этой маленькой подробности.
– А теперь сосредоточься, - велела Джемма, глядя на меня так, словно в ней жила вера всего человечества.
Сделав глубокий вдох, я медленно выдохнула и закрыла глаза. А уже через секунду услышала. Слабое, едва слышное сердцебиение где-то там, вдалеке. Я сконцентрировалась на нем, сделала его центром своего мира. Чем сильнее я сосредотачивалась, тем громче билось сердце. До боли знакомый, успокаивающий ритм. Неужели я действительно слышу, как бьется сердце Рейеса? Неужели он действительно все еще жив?
– Где ты, Рейес? – прошептала я.
Накатило тепло, превратившись во вспышку обжигающего жара. А потом я почувствовала губы возле уха и услышала дразнящий глубокий хриплый голос, от одного звука которого тонула в чувственных волнах:
– Там, где ты будешь искать в последнюю очередь.
Задохнувшись, я открыла глаза.
– Боже мой, я знаю, где он.
Я заглянула в каждое лицо. Все с надеждой ждали продолжения.
– Дядя Боб, пойдешь со мной? – спросила я, вскакивая с места. Он запихнул в рот еще один кусок и встал. Папа тоже. – Пап, тебе необязательно идти.
Он наградил меня скептическим взглядом:
– Попробуй меня остановить.
– Но я могу ошибаться.
– Ничего страшного.
– Ну и ладно. Только еда твоя точно остынет.
Папа ухмыльнулся. Я оглянулась на Джемму, до сих пор не веря, что она знает, кто я такая. Но от одной мысли, что об этом узнает папа, болело в груди. Я его маленькая дочка. И хочу оставаться ею как можно дольше. Перед тем, как выскочить на улицу, я наклонилась к Джемме и шепнула:
– Пожалуйста, не рассказывай папе.
– Ни за что, - заверила она и ободряюще улыбнулась.
Ничего себе, а это приятно. Пусть и в стиле семейки Аддамсов, но все равно приятно.
Где бы я не стала искать Рейеса? В собственном доме, ясное дело.
Промчавшись по парковке с такой скоростью, какую только могла выжать из ботинок, и не став дожидаться папу и дядю Боба, я буквально скатилась по ступенькам в подвал. Это единственное логичное объяснение. Перед сессией в колледже все квартиры в доме были сданы. Стало быть, Рейес находился в подвале.
Когда я наконец остановилась, скрипнув подошвами по бетонному полу, то поняла, что кое о чем забыла. Свет. Выключатель был наверху. Я повернулась, чтобы подняться, но застыла как вкопанная. По коже скользила странная тревога, как будто кто-то пустил ток по оголенным нервам. Первое, что я осознала, - запах. В воздухе висела такая острая, такая едкая вонь, что жгло глаза и горло.
Прикрыв ладонью рот и нос, я поморгала, чтобы привыкнуть к темноте. Геометрические линии стали приобретать форму. Прямо на глазах, словно из ниоткуда, материализовались выпирающие под острыми углами суставы. Привыкнув к темноте, я осознала, что фигуры движутся, наползают друг на друга, как огромные пауки, падают с потолка, смешиваясь в громадной куче.
Я попятилась, пока не поняла: они повсюду. Покрутилась вокруг себя. Меня окружили со всех сторон.
– Сюда послали двести тысяч.
Крутанувшись на пятках, я увидела Рейеса. Со страшным мечом в руках он казался таким неукротимым, таким умопомрачительным, что я невольно вздрогнула.
– In numeris firmatis, - сказал он. Сила в количестве.
Они так сильно его хотели, что пускали слюни. В буквальном смысле. С острых как бритва зубов стекала темная жидкость, собираясь в лужи на полу. Тогда я и увидела его материальное тело, истерзанную оболочку, в которое оно превратилось. У меня подогнулись колени. Чтобы не упасть, я схватилась за перила, тряхнула головой, прогоняя головокружение, и снова сосредоточилась. Он был без сознания, весь покрыт собственной кровью и густой черной демонской слюной.
– Оно пока держится, - проговорил Рейес.
Держится! Да здесь двести или триста тысяч демонов! Сколько еще может вместить этот подвал? Демоны. Сажа и пепел с зубами.
Включился свет, и в тот же миг до меня дошло. Их изгнали из света. Они не могли существовать в нем, поэтому исчезли, как только свет включили.
– Выключите свет! – крикнула я, потому что больше не видела демонов.
– Что? – переспросил сверху дядя Боб.
– Выключите свет и оставайтесь на месте!