Вторая смена
Шрифт:
– Я знаю, ты детей не очень любишь… Но тут для дела нужно было зайти. Проверить, узнает она тебя или нет.
– А это не ребенок. Это ведьма. Просто маленькая.
Савва Севастьянович кивнул, плеснул в стаканчик. Поводил над ним ладонью, дожидаясь, когда из поднимающихся со дна пузырьков набухнут алые ягоды. За это время можно выбрать любой ответ. Он вообще-то не имеет значения, но… Правила лишний раз лучше не нарушать.
Алло, это Лена. Ну, с наступающим тебя! Всего самого-самого, ма шер, чтобы себя в работе не потерять, а работу – в себе. Легкой тебе руки! И чтобы дома у всех твоих все было хорошо, потому что семья – это тоже самое главное, просто немного наоборот. Ты представляешь, Паша тут отличился! Двадцать пять лет без отца родного жил нормально, а теперь решил, что его надо найти позарез. А то вдруг он там без него загибается! Такое устроил, я потом расскажу! Дусенька, помнишь, ты мне записку показывала, Анютину? Я не могла понять, что не так. Потом сообразила. Оно по форме как проклятие выглядит, могло бы даже сработать… Дусь, это просто записка, ты не бойся. Я специально посмотрела, у меня открытки были, меня Аня с летним солнышком поздравляла. Дуська, это не ее почерк, категорически! Мирской ребенок писал, но несознательно. В общем, ты у Ани спроси, может, ее в школе кто-то обижает, вот и пишет ей такие гадости? Может, она кому-то похвасталась про себя? Ты ей скажи, чтобы способности лишний раз не светила, а то по нынешним временам… Дуся, ты перезвони потом, хорошо? У меня тут такие новости, с ума сойдешь! Завелся у меня тут один… Клаксон! Брысь, не видишь, я с автоответчиком разговариваю?
Вчера Вера пожадничала, взяла на рынке овощей больше, чем могла донести. Стояла на остановке, ждала автобус-«трешку». А тут Дина идет. Не одна, с дочкой. У нее радость случилась. Саша нашлась, живая, свалилась буквально как снег на голову, без звонков, без телеграмм. Как в сказке. Вот Диночка с Сашей и помогли ей в автобус погрузиться. Они сейчас как булавкой пристегнутые ходят, все никак наговориться не могут. И в квартире у них счастьем пахнет, словно теплыми пирогами.
Кухня за ночь заполнилась нежным запахом квашни. Вера глянула на кастрюлю, прошлась от холодильника к плите, от навесных полок к шкафчику-«пеналу». Засуетилась. Хорошо, что Тема именно сегодня приезжает: такой праздник хороший, светлый и горький. Его обязательно надо всей семьей встречать…
Вера подбадривала себя, штамповала стаканом тонкие кружочки, заворачивала начинку, взбивала желтки – чтобы потом пироги вышли с лакированной корочкой. Но неспокойно было. Нервно. Эта Женя Темочке уже родная стала, такую хочешь не хочешь, а прими. А тревожнее всего за маленькую Аню почему-то. Ведь каждый день с ней говорили.
Со сковороды потянуло резким, острым – капуста пригорала. Вера встрепенулась, начала перемешивать начинку, чуть не свалила с подоконника пузатую банку, где жил чайный гриб. Потом схватилась за карман халата, в котором тренькнул мобильный телефон. «Бабуля, с праздником!» Это с Оленькиного номера пришло. Валерка с Аллой и детьми приедут позже, чтобы минуту молчания вместе встретить. Знакомить всех придется, следить, чтобы тарелки были полные, а дети – сытые, как раньше Верина мама следила, а до нее – бабушка и прабабка.
Московский поезд уже прибыл к вокзалу, в духовке дозревал третий противень – с рисом и яйцом. Вера стояла за кухонным столом, почти на ощупь мелко резала яблоки, посыпала их корицей и сахарным песком. Взгляд прилип к телеэкрану, к знакомым кинокадрам. И известно, что это не хроника, а постановка, и про героя известно, что погибнет… А Вера смотрела на него в упор, словно взглядом сберечь хотела, шептала незаметно:
– Ползи, миленький, ползи. Немножечко потерпи и ползи дальше…
Вторая Темочкина жена была очень похожа на одну актрису из старых фильмов. Как же ее звали-то? Простая такая фамилия… Но сразу не до этого стало. Тема-то опять ничего не слышал, только по губам мог читать, и то не слишком уверенно. Сердце подпрыгнуло к горлу, забилось в нем острым комом.
Вера стояла в прихожей, обнимала Темочку за плечи, тыкалась щеками в холодную ткань куртки, надышаться не могла. А прихожая у них не сильно большая. И если ей одной здесь даже просторно, то вчетвером целая толпа получается.
Темочкина жена так и сказала:
– Вера Сергеевна, мне ваш коридор немного в бедрах жмет.
Над «хрущобой» сколько ни смейся, она от этого больше не станет, а вот помогло. Вера посторонилась, выпустила Темочку. Заметила, как он то ей, то Жене в рот заглядывает.
– Пап, я сумку сюда ставлю. – Девочка дернула Тему за рукав, слова произнесла медленно, четко. Как стишок декламировала.
– Хорошо, Ань. Мам, знакомься, пожалуйста: это Анюта наша, а это Женя…
– Тоже наша, – заулыбалась Верина невестка. Улыбка у нее киношная была, но не такая, как сейчас по телевизору показывают.
– Лындина! – осенило вдруг Веру. – Женечка, вы так на актису похожи на одну… Хорошая такая актриса была, Елизавета Лындина. Вы про нее не слышали, наверное, а вот когда я в школе училась, то… – и снова запнулась, перебила сама себя: – Пироги! Темка, нормально добрались? А от вокзала как? Автобус долго ждали?
– Мы такси взяли… – вместо Темы Женя отозвалась. – Вера Сергеевна, не бойтесь, глухота – это не навсегда. Наши… специалисты говорят, что она временная. Не сразу, но пройдет. Лет через семь. А актрису Лындину я помню.
Чуть позже стояли с Женей на кухне, доделывали салат, и Вера спросила:
– Жень, а из-за чего он опять такой? Тогда контузия была, а теперь?
Темочка сейчас показывал Анюте замок. Они с Валеркой в свое время настоящий город из пенопласта и пластилина построили. У Веры рука не поднялась выбросить, наоборот, книжную полку под игрушечное царство выделила. Валеркины ребята в него иногда играют, теперь вот Темочкина… дочка.
– Несчастный случай, – отозвалась Женя. Странное лицо у нее сейчас было: будто зуб заболел. Знаем мы эти несчастные случаи. Главное, что вообще живой остался.
– Вера Сергеевна, вам еще помочь надо?
Вроде вежливая она у Темы, заботливая. Особенно если с первой его женой сравнивать. А все равно сразу и не скажешь, что за человек.
– Нет, Женечка, иди. Мне только хлеб нарезать, и все, будем садиться.
До парада оставалось минут пятнадцать, Вера включила маленький экран. Пролистнула телеканалы, выбирая что-нибудь душевное. Сегодня даже новости хорошо смотреть, они человеческие. Следопытов показывают, тех, кто могилки советских бойцов находит и узнает, как их звали. У Веры в семье без вести пропавших никогда не было, одни павшие. Дед, прадед, мамин младший брат. Родители их поминали и помнили, а Вера только имена знала. Теперь младшие тоже знать должны: Оля, Сережа… ну и Анечка, наверное…
– …судьба наконец-то улыбнулась поисковому отряду. Личность третьего ополченца удалось установить благодаря хорошо сохранившемуся личному имуществу. Как правило, документы, фотографии и письма, пролежавшие столько лет…
– Темчик курить ушел, а я к вам, чтобы ему не завидовать.
Вот Лана, первая Темкина жена, тоже все курила, даже когда врала, что маленького носит.
– …произошло самое настоящее чудо. Найденная на месте поисковых работ фотография, которая находилась в гимнастерке бойца, сохранилась практически в исходном состоянии. Именно благодаря надписи «Сане от Евы навсегда»…