Вторая Советско-финская война, 1941 год

Овчинников Анатолий

Остатки советских частей 7-й армии после боев за Петрозаводск отходили, преследуемые финнами, на север к Медвежьегорску и частично на юг к Свири, но дошли не все и уже без тяжелого, брошенного по пути, вооружения. Из донесения начальника Политотдела 7-й армии Мехлису: «… по 3.10 потери в артиллерии составляют 214 орудий …, из них подбито огнем противника 19, оставлены на поле боя (брошены – авт.) 70, уничтожены при отходе 125» [13].

Общие наши потери на этом участке с 20-25 сентября по 2 октября составили 4300 человек убитыми, ранеными и без вести попавшими (это плен). Брошено 18 орудий и оставлен бронепоезд [10]. Здесь же на южных подступах к Петрозаводску оборонялись остатки 3-й Ленинградской дивизии народного ополчения (3 ЛДНО), одна часть которой после двух окружений вышла сюда, к Петрозаводску, а другая на юг к Свири. Из начального количества ополченцев в середине июля 8500 человек к середине

октября оставалось только 320 живых бойцов. Что значит некадровая и отвратительно вооруженная дивизия с исключительно непрофессиональным командованием. Кстати, о вооружении 3-й ЛДНО: единственный артполк имел на вооружении от 40 до 50% штатного количества орудий и в том числе две батареи трехдюймовок образца 1902 года – тех самых, на деревянных колесах; средства ПВО и автоматическое оружие отсутствовали абсолютно [14]. Вот так. В приказе по армии об оставлении Петрозаводска и отходе 37сд и 272сд на север упоминается танковый батальон – это, видимо, 106-й отдтб, но количество оставшихся танков не сообщается. И кто тогда фальсификатор истории?

17.4. О потерях за август-сентябрь в 7-й армии.

Потери в личном составе армии оценить сложно: неизвестно начальное состояние частей и соединений после июльских боев, точный состав и количество пополнений, а также постоянные передислокации и переформирования частей, бригад, оперативных групп, куда помимо войск непосредственно 7-й армии включались вновь сформированные или переброшенные с других направлений войска. Хоть как-то оценить потери мы можем по имеющимся данным по потерям 71-й стрелковой дивизии. В донесениях о потерях 71сд за август [15] упоминаются следующие полки: 52сп, 126сп, 367сп, 131сп (сформированные в конце июля из 131-го запасного полка), 237 гаубичный артполк и отдельные батальоны и подразделения. С учетом того, что 126сп воевал в отрыве от основных сил 71сд на 50 км севернее (Ребольское направление), и сведения о его потерях не могли попасть своевременно в журнал потерь дивизии, а 367сп передавался в состав 168сд, то данные о потерях71сд за август таковы: убитых – 812 чел. (в том числе 10-12 человек, расстрелянных по приговору трибуналов), пропавших без звести – 1054 (цифры получены путем тщательного подсчета по отдельным донесениям штаба дивизии).

Последнее обстоятельство просто поражает: превышение количества пропавших без вести над количеством павших на поле боя говорит о жестоком поражении войск, о потери управления. Это все горькие плоды отступления. Но, с другой стороны, вспомним о признании Маннергеймом 25% потерь своей армии за тот же август (это общие потери, включая раненных) и попробуем прикинуть общие потери 71сд за месяц. Количество раненых – как это уже упоминалось ранее – должно быть примерно втрое выше количества убитых и тогда все сложив, получим примерно 4300 человек личного состава дивизии, выбывших из строя за август. Мы не знаем данных по численности на начало месяца, но вот относительно штатной в 14500 человек потери составили бы 30%. Цифра эта в реальности, если и больше, то ненамного. Да, потери существенно выше, чем у финнов, но, по крайней мере, одного порядка. Если бы так было на других фронтах, то Гитлер вряд ли бы пережил 41-й год.

17.5 Действия и потери ВВС 7-й армии.

О действиях ВВС 7-й армии в ЖБД-7А говорится общими фразами: «уничтожали живую силу и технику противника» без особой конкретизации. Упоминаются разрушения мостов, уничтожение артбатарей, обозов… Поступают доклады о десятках боевых вылетах на разведку и штурмовку войск противника. В донесениях о действиях ВВС едва ли не красной строкой проходят сообщения о сброшенных над финскими позициями десятках и даже сотнях тысяч … листовок, причем почти ежедневно. Содержание их не раскрывается, смысл и цель этих мероприятий непонятен: жертвовали самолетами и экипажами, чтобы завалить окопы противника макулатурой?! Такая вот воздушная война в Карелии. Что-то не припоминается, что в эти дни под Смоленском и Киевом советские ВВС разбрасывали листовки над немцами с призывами сдаваться. А вот в Карелии – пожалуйста, неужели так зашкаливала вера в пролетарскую солидарность трудящихся?

В отчетах ВВС приводятся конкретные цифры уничтоженных танков, орудий, повозок, батарей, складов и даже штабов противника. Так, за сентябрь было заявлено об уничтожении 195 автомобилей, 19 танков, в воздушных боях сбито 10 самолетов противника, при этом потеряно своих самолетов (в том числе из-за аварий) – 26 единиц [12]. Это из всего авиапарка к началу боев в данной зоне примерно в 150 машин (семь авиаполков). Потери в авиации, как видим, огромные – 18% и это только за один месяц и без ожесточенных воздушных боев. Некоторое

сомнение вызывает заявленная цифра в 19 вражеских танков, уничтоженных только авиацией, только одной авиадивизией и только за один месяц. Тогда как по опубликованной в [16] статистике во Второй мировой на долю авиации приходилось всего только 5% пораженной бронетехники. Это что же, все прочие противотанковые средства7-й армии РККА должны были бы уничтожить еще 19х20=380 танков? Итого 400? А их и было-то всего 80 на всю вражескую армию на всех фронтах противостояния с финнами (плюс 80 немецких). Ответ прост: банальные приписки летчиков и командования ВВС. Как по уничтоженным танкам, так и по автомобилям, прочим вражеским объектам и, наверняка, по сбитым самолетам. Но этим грешили ВВС всех стран.

А вот по отчетам командования ВВС 7-й армии за октябрь месяц [12] показатели уже скромнее: уничтожено 77 автомашин, а танки вовсе не упоминаются. Из ЖБД-7А от 13 октября мы узнаем, что в семи авиаполках армии на эту дату было 45 исправных самолетов и 21 неисправных, а всего 66. После чего до конца октября было потеряно еще 9 машин. Куда делись остальные – неизвестно, а ведь это (см. выше): 150-26-66-9=49 самолетов! За сентябрь исчезло 26 аэропланов, а за октябрь еще 67? Такая вот арифметика. Это только по одной авиадивизии. По тем же источникам нашими пилотами за октябрь сбито самолетов противника «3 точно и 6 предположительно». Если эти цифры верны (а других нет), то «коэффициент размена» по самолетам с врагом совсем уж неприличный и не в нашу пользу.

17.6. Некоторые особенности сражения за Петрозаводск.

В ЖБД-7А от 13 октября приводятся размышления командарма о «Причинах наших поражений»: « Оборона наша пассивна, фронты растянуты, резервы отсутствуют (для удара по флангам), отд. части отходят без приказа, управление войсками остается ненадежным и негибким, отдельные части вместо уничтожения противника, вышедшего на фланги и в тылы, оставляют основные дороги и уходят в леса и болота. Пр-к легко и быстро прорывает наши позиции из-за слабого инженерного обеспечения и оборудования заграждений».

Приведем также запись в ЖБД-7А от 14 октября – пересказ приказа Ставки о создании заградотрядов. «Опыт борьбы с немецким фашизмом показал, что в наших стрелковых дивизиях имеет место немало панических и вредных элементов, которые при первом же нажиме со стороны пр-ка, бросают оружие и начинают кричать: «Нас окружили» и увлекают тем самым за собой остальных бойцов… Организовать в каждой сд заградотряд из надежных бойцов численностью до батальона (в полку 9 батальонов, значит, каждый девятый боец стоял за спиной остальных восьми? – авт.)…».

Еще такая интересная запись из ЖБД-7А: «16 сентября на нашу сторону перешли два финских перебежчика из нового батальона, сформированного из выпущенных из тюрем политзаключенных и осужденных дезертиров». Вот оно – по тылам выгребали всех подряд, Финляндия выдыхалась, в стране заканчивался человеческий материал. Но и это еще не все. Далее в ЖБД фиксируются события вовсе невероятные: 18.09 явились 30 (тридцать) финских перебежчиков, на следующий день еще 23 человека! Вот это да! И это, скорее всего, правда. Вряд ли такой массовый «исход» был результатом воздействия «бомбардировок» листовками финских позиций – хотя и не без того. Финнам надоедало воевать и наиболее сообразительные, несмотря на победные марши армии Маннергейма по всем направлениям борьбы, надеялись пересидеть смутное непонятное время хотя бы и в советском лагере для военнопленных. В Финляндии власти были вынуждены выпустить из тюрем несколько сот коммунистов и отправить их на фронт – вот, видимо, они-то и перебежали при первой возможности на родину победившего пролетариата. Потери в финской армии тоже были жестокие и непривычные для в общем-то, мирной и безобидной до определенной поры страны (об общих потерях в конце книги о 1941 годе).

После падения Петрозаводска Маннергейм продолжал игнорировать просьбы немецкой «совоюющей стороны» о походе на юг от Свири ради соединения с немцами в районе Тихвин-Волхов и окончательного удушения Ленинграда. В этом решении маршала, опять же, гуманитарную составляющую обнаружить трудно. Маннергейму (и всей Финляндии) абсолютно не нужны были земли Ингерманландии – Ленинграда: вполне казалось достаточным отомстить русскому соседу за все предыдущее и создать «Великую Финляндию» от Ботнического залива до Белого моря (на территориях проживания родственных народов). Поэтому Маннергейм, невзирая на призывы фюрера и Йодля с Кейтелем о стыковке на Волхове после взятия Петрозаводска начал операцию по окончательному «освобождению» Восточной Карелии, то есть, районов Медвежьегорска и Беломорканала. Более подробно мотивацию Маннергейма в отношении его планов насчет судьбы Ленинграда рассмотрим далее в соответствующей главе.