Вторая ступень
Шрифт:
– Лара готова. Спецы заправили её в полном соответствии с психограммой объекта. Сегодня всё должно получиться.
– Должно, говоришь? А что Бессмертнова?
– Полна негатива. Объективных контраргументов нет, но она настаивает, что анализы психограмм объектов - это целина для многолетних исследований. И в столь короткий срок на получение каких-либо положительных результатов надеяться глупо.
– Ясно. До связи через тридцать минут.
И точно через полчаса Лара грациозно опустилась в кресло напротив изнывающего юноши. Наблюдая за непринужденной болтовнёй биообразцов, Пушков поймал себя
А тем временем в кафе атмосфера накалялась. Замечтавшийся службист выматерился и уставился на экран. Выражение лица Олега не сулило ничего хорошего. Холодное презрение с лихвой перекрывало всё, чем ранее одаривал подчинённых Цапин. Девушка с мольбой заламывала руки:
– Ты мне нужен! Не уходи, пожалуйста!
– Нужен? Интересный оборот речи... Нужен, полезен, необходим... Тебе не кажется, что все эти слова больше относятся к вещам? Ну, хорошо, хорошо. Не совсем к вещам, а к полезным функциям. И функциям людей в том числе. Конкретный человек нужен потому, что он может делать что-то, чего другой не может. О, так он уже, значит, необходим...
– Что ты городишь?! Я совсем не о том! Ты нужен мне не для чего-то. Пойми! Ты мне просто нужен!
– Понимаю. Нужен, но ты не можешь сформулировать, для чего именно...
– Олег усмехнулся. Но усмешка вышла куда более жестокой, чем высокомерно поджатые губы.
– Для души! Для сердца! Для любви...
– Хм... Забавно. Я нужен для каких-то функций, но нужен не тебе, а твоим органам и расплывчатым понятиям “для души и любви”.
– Ты сволочь и идиот!
– Наверное. Но то, что ты говоришь сплошными штампами, показывает, что тебя самой нет за этими словами. Тебя там нет. Это-то и страшно. Люди перестали отвечать себе, именно себе, на вопрос “Зачем?”, перестали думать. Они выстроили колоссальную стену из принципов существования, правил, законов, наконец, примет и пословиц. И всё для того, чтобы в жизни думать как можно меньше. Когда-то давно я услышал афоризм, что собственная мысль - это кратчайшее расстояние между двумя цитатами. Так вот, вся жизнь современного человека - это цитаты! А между ними лишь связывающие их словечки. Но даже думающий о чем-то человек недалеко от этого ушел. Например, ученый. Он годами корпит над сложной проблемой, пытается подступиться к ней то с одного бока, то с другого, ищет нестандартные пути, оспаривает чужой опыт... Но делает это только в своей, узкой до невозможности, сфере деятельности. А в остальном он топчется на месте, он остается человеком. Но не развивается как ЧЕЛОВЕК.
– Что ты сейчас наговорил? С кем ты вообще разговаривал?
– Говорил я с собой. И говорил о тебе. И жаль мне, что ты называешь себя человеком, но ни на мгновение не задумываешься, что же входит в это понятие.
Олег резко поднялся и, не прощаясь, двинулся к выходу.
***
– Я слушаю Вас, - директор НИИ изо всех сил пытался спрятать дрожь голоса.
– Ваша концепция идеальной девушки лопнула как мыльный пузырь, - голос куратора был очень тих, но от этого Цапину стало ещё страшнее. Пушков помолчал пару секунд и добавил, - Мне переданы особые полномочия. Если я хоть где-то замечу отдачу от персонала менее ста процентов или нерациональное приложение усилий, я буду физически ликвидировать любых сотрудников института. Вас это касается в первую очередь.
Глава 22. Нелюди. Продолжение
24 декабря 2068
Утро понедельника началось с внепланового собрания. Всех сотрудников, работающих с переселенцами, спешно согнали в конференц-зал. Перепуганные люди сломя голову неслись по коридорам. Переполненные дурными предчувствиями туда же бежали Попов и Бессмертнова. И предчувствия их не обманули. Директор выглядел столь жутко, что скажи он, что все сотрудники лишаются сертификатов права, увольняются и продаются с аукционов, это никого бы не удивило. Цапин стоял. Одно это обстоятельство повергало в шок. Многие сотрудники вообще не могли представить такого. Но растерянную толпу директор быстро привёл в чувство, крикнув:
– А ну, всем сесть! Живо!
И уже через полсекунды в зале не было ни одного глупо застывшего в вертикальном положении. Цапин обвёл ненавидящим взглядом зал. Аудитория замерла. Воцарилась тишина столь глубокая, что каждый услышал испуганное трепыхание собственного сердца. Ужас неизвестности длился всего десять секунд.
– Если к первому февраля матрицы не будут заполнены на сто процентов, вы все лишаетесь сертификата права. Пожизненно!
– прокричал Цапин.
Аудитория окаменела. Уже никто не слышал даже собственного сердцебиения. Ужас неизвестности, царивший секунду назад, сменился кошмаром отчаяния.
– Вы что, плохо поняли? Все вон! Марш работать!
Последние слова потонули в топоте спешащих к рабочим местам.
***
В это же время электромобиль нёс бесценную троицу от дома Зарубского к НИИ на внеочередное считывание. Салон элитного аппарата предоставлял максимум комфорта, подстраивая все показатели строго в соответствии с информацией, получаемой от плазматов тел пассажиров. Но сопровождающие с тревогой поглядывали на кутающихся ребят.
Майя сидела во втором ряду, чуть ли не по макушку утонув в поднятом пушистом воротнике. В первом сидела охрана. В какой-то момент молодой службист глянул на девчушку, и поразился её позе и взгляду. Майя была настолько отстранена ото всего, что казалось, ехала в совершенно другой машине. В древнем, холодном, продуваемом всеми ветрами тарантасе. Она будто проскользнула в прошлое. Только гораздо дальше. Бесстрастный доселе страж хотел уже подать сигнал руководителю группы, но оказалось, что тот уже и сам нахмурившись изучает непонятное состояние подопечных. Лишённый возможности сидеть у окна, Олег накинул на голову капюшон. Отгородившись ото всех, изнурял свой мозг попытками понять произошедшее с Ларой. Безуспешность этого предприятия привела только к желанию уткнуться лбом в лёд оконного стекла. Но правила безопасности это строго запрещали. Леонид был единственным, чья голова была абсолютно пуста. И от мыслей и от эмоций. Совершенно наплевательское отношение ко всему затопило сознание. Глаза отрешённо смотрели на низкое, едва пробивающее густую облачность, солнце. Казалось, что если вдруг перевернётся электромобиль, ветер сорвёт крышу или произойдет ещё какая неприятность, то Леонид будет всё так же безучастно скользить взглядом мимо этого мира. Обычно внешне спокойный, внутренне Леонид всегда был эмоционален и чувствителен. Сейчас же впервые ощутил невероятное чувство безразличия. Какой-то уголок сознания отметил, что старший группы сопровождения недовольно на него косится. Но тут же пришло понимание, что за недовольством прячется банальная зависть. А следом Леонид осознал, что их маршрут следования изменился. Охрана тоже встрепенулась.