Вторая жена
Шрифт:
— Никак не надо говорить. Господи, — закрыв глаза, я прикрыла лицо рукой на несколько мгновений: — Какой же ты…
— А чего? Они тут этого не стесняются, а я должен за языком следить? Лучше б за жопами своими следили…
— Всё, хватит! Ещё пара таких слов, и я никуда не пойду, — надо было сказать, что уже никуда не пойду. Мне срочно нужен повод вернуться и в спокойной обстановке дождаться Набиля.
— Ладно, молчу. Ленок, не обижайся.
— Не переходи на фамильярности!
— Блин! —
— Какая?
— Тургеневская барышня. И чего ты в этом болоте забыла?
— Ты знал, что Тургенев был другом Флобера?
— Нет. Я даже не знаю, кто такой Флобер.
— Он написал «Госпожа Бовари».
Саша продолжал смотреть на меня непроницаемо, почти не моргая:
— Ноль идей.
— Ты что, не слышал о произведении «Госпожа Бовари»?!
— Ну, может, как-то и слышал краем уха. Я Пушкина читал, Бунина, Есенина, Шолохова. На хрена мне Флобер какой-то?
— Это мировая классика.
— Пушкин — вот мировая классика!
— Никто не спорит.
— А у французов кто? Ну? У англичан Шекспир, у немцев — Гёте, а кто вот у французов?
— Бодлер?
— Вот мне и эта фамилия ни о чём не говорит.
— Просто ты не интересовался Францией!
— Мне и Англия на хую вертелась, честно сказать, но Шекспира всё же знаю.
— Гюго ты не можешь не знать.
— Знаю, но он не поэт. У нас есть Достоевский и Толстой, которые, блять, этот «Собор Богоматери» с горбуном и цыганкой размажут просто!
— Вольтер, Руссо, Дидро, Золя, Камю, Бальзак. Я могу продолжать бесконечно! Не надо говорить, что во Франции нет великих писателей и мыслителей.
— Ну, хорошо, допустим, — сунув руки в карманы джинсов, притих он. Прошагал несколько метров и выдал: — Но с ресурсами у них всё куда хуже.
— Ты о… — вспомнила я, что знаю примерно, чем он занимается, но не стала этого выдавать: — О чём?
— О нефти, газе, угле, и всём том, — он поводил пальцем вокруг, указывая на дома, машины, дороги, — благодаря чему современный город может называться современным городом и круто выглядеть.
— Разве у Франции нет ресурсов?
— Не все, и не всех достаточно. Мы поставляли им около десяти процентов от общего количества используемой нефти. Потом они решили попробовать обойтись без нас, подкачивали из Северной Африки. Стали покупать в Индии. Нашу же нефть, правда, но обработанную на НПЗ индийских, и на четверть дороже из-за дальности доставки. Дебилы? Дебилы.
— Как много у тебя вокруг дебилов…
— А не так, что ли? Девяносто девять процентов на земле дебилы и есть, было б больше умных людей — жили б получше, не? Тебе так не кажется?
— Не всё всегда зависит от людей, есть обстоятельства…
— Чаще всего и с ними можно побороться.
— Кем ты работаешь? — спросила я без особого интереса, скорее чтобы прояснить.
— Да я и не работаю особо… так, катаюсь, подписи ставлю.
— Если ставишь подписи, то должность у тебя какая-то есть?
— Есть. Исполнительного директора.
— Звучит солидно.
Саша отмахнулся:
— Суета одна и болтовня. Иногда вот попойками с партнёрами ещё перемежается.
— Так ты вчера с утра похмелялся?
— Вроде того. Куда пойдём? Обедать будем?
— Можно слегка перекусить, где-нибудь… в ближайшем ресторане, — чтобы далеко не уходить, повертела я головой. Нашла глазами кафешку и указала в её сторону: — Идём туда.
— Как скажешь.
Мы вошли в миленькое заведение, где подавались ланчи — комплексные обеды. Присели. Я снова перевела меню, а потом наш заказ официантке.
— Красиво у тебя получается, — улыбаясь, смотрел на меня Саша. До неловкости в упор и неотрывно.
— Что?
— По-французски говорить. Хотя раньше мне эти картавые не нравились.
— Перестань уже, то лягушатники, то картавые. Нельзя так.
— На правду не обижаются. Они же едят лягушек? Едят!
— А если тебя начнут называть… ну… водочником?
— А ты хочешь сказать, что за время жизни во Франции тебя не дразнили медведем, матрёшкой и балалайкой?
— Нет, — упрямо отвела я лицо.
— Да ладно?! Быть такого не может.
— Не дразнили, — я могла бы остановиться на этом, не указав причину, но посчитала необходимым быть честной: — Никто особо и не знает, откуда я.
— То есть тебя принимают за француженку? Как и я принял?
— Да.
— А почему ты не говоришь, откуда ты?
— Зачем?
— Ну как… это же нормально, по-моему, сообщать, откуда ты приехала.
— Когда к слову приходится — говорю.
— Я не понял, ты стыдишься что ли быть русской?
— Я?! Ничего подобного!
— А хули… прости! Прости. А с чего тогда прикидываешься француженкой?
— Я не прикидываюсь! Люди сами меня за неё принимают, а я не поправляю, пусть думают, что хотят.
— Нет, тебе самой нравится, что тебя принимают за француженку.
— Ну… может быть. Немного.
— Вот! Я же говорил.
— Что ты говорил?
— Не любишь ты родину.
— С чего это? Очень даже люблю.
— Так почему же ты здесь?
— Всё! Если не сменим тему — я уйду.
Да что ж я всё условия ставлю? Надо взять и уйти, а не торговаться. Почему меня научили быть такой вежливой и стараться не обижать людей? Нам принесли наши заказы.
— А ты мне дашь свой номер телефона? — спросил Саша. Я подняла на него взгляд.