Вторая жена

Чеснокова Юлия Олеговна

— Они живут в Париже?

— Нет… — между братьями не настолько доверительные отношения, или Набиль просто не успел всего рассказать обо мне? Или и не хотел, считая, что о его жене не стоит никому много знать? — Он не говорил разве, откуда я?

— Разве не из Франции? — удивился Малик.

— Сейчас я живу и работаю там, но вообще я из России. Я там родилась.

— О, надо же! А ты так чисто говоришь по-французски! И выглядишь по-французски.

— Я закончила магистратуру в Париже и уже несколько лет там, так что… можно сказать, что вторая родина. Или третья, раз в мою жизнь вошло Марокко, — вдыхая теплый и густой воздух, вносящийся в приоткрытое окошко, я посмотрела на мелькающие за ним виды. — Теперь мне, наверное, предстоит стать

и немного марокканкой?

Мне не было скучно в компании Малика, но всё равно я предпочитала компанию Набиля, поэтому с упоением встретила его к ужину, соскучившаяся и разгоряченная. Мы поели, после чего поднялись в спальню. Он ушёл принять душ, позвав меня с собой. Я сказала, что сейчас присоединюсь и начала раздеваться. Его телефон, положенный возле изголовья кровати, пропиликал. Вынимая из ушей длинные серьги, я подошла и посмотрела на экран. Светилось какое-то сообщение арабской вязью, прочитать которое я была не в состоянии. Но на аватарке, хоть и мелко, стояло фото женщины. Местной, судя по тёмным волосам и чертам лица. Попытавшись приглядеться и приблизить, я понажимала. Мобильный был заблокирован, и у меня запросило пароль. Я понятия не имела, какой он у Набиля? Предположив, что его день рождения, я ввела, но не угадала. Секреты друг от друга нам ни к чему, но и лазить по телефонам друг друга — плохая идея.

Приоткрыв дверь в ванную комнату, я заглянула туда, полураздетая, с телефоном в руке. Помахивая им, улыбнулась:

— Тебе какая-то женщина пишет.

— Да? — стоявший под струями воды, Набиль обернулся. Я залюбовалась его широкими плечами и смуглой, гладкой спиной с мышцами, выделяющимися над лопатками. — Может, секретарша?

— В такое время? Как-то неприлично, — в моей руке вновь прожужжала вибрация. Я посмотрела на экран, который по-прежнему не могла вскрыть, но мелкое прикреплённое фото к сообщению отобразило ребёнка. Не совсем крошечного, а возраста младшей школы. — Она шлёт тебе детские фотографии, — озвучила я.

Не выключая воды, Набиль вышел из-под лейки и, подойдя, забрал телефон, сразу же опуская взгляд к присланному. Я попыталась проследить зачем-то за движением пальца, чтобы угадать пароль, но не успела. Господи, зачем я это пыталась сделать? Я что, не могу прямо спросить мужа о чём-то? Могу, разумеется. Помолчав и почитав что-то, он произнёс:

— Это сестра.

Точно! Он ещё во Франции говорил мне, что их трое.

— А с ней ты меня познакомишь?

— Алия замужем и живёт в Касабланке. В этот раз не получится, не будет времени, — отложив айфон к раковине, он соблазнительно воззрился на меня и потянул за руки: — Ты идёшь ко мне?

— Только разденусь до конца…

— Ну нет, ты исчерпала лимит отведённого для этого времени!

— Что? Нет, я просто отвлеклась…

— Поздно! — подхватив меня на руки, Набиль развернулся и понёс меня под душ, смеясь: — Я больше не собираюсь ждать!

— О нет, подожди! Пусти! Дай я сниму бельё! — попыталась сопротивляться я, но потом, тоже захохотав, уже попадающая под струи воды, прекратила вырываться, и мы слились в поцелуе.

Я лежала в кровати и вертелась с боку на бок, почему-то никак не погружаясь в сон. Набиль уснул, а я, хоть и уставшая, и удовлетворённая, переваривала увиденное за день, думала о том, что вскоре придётся возвращаться во Францию. Так не хотелось окончания отпуска! Но в голову по-прежнему лезла и Фатима. Я сначала, увидев женское фото на аватарке, подумала, что это она смеет писать. Но вроде бы это не она была. Не она же? На мелком изображении не понять. Если бы я могла приблизить… Почему я додумываю что-то, если Набиль сказал, что это его сестра? Я что, не доверяю ему? Разве есть у меня повод? И всё же, ребёнок на фото — мальчик, совпадал с тем, что у Фатимы был сын, по словам Набиля. Он же не его? Точно же от её покойного мужа? Господи, я бы не перенесла, если бы от меня скрыли какого-то внебрачного ребёнка! То есть, я даже не знаю, что было бы хуже, если бы он продолжил о нём заботиться

и помогать, или плевал бы на него. Не хочу быть замужем за безответственным и жестокосердным, но и за тем, у кого есть дети, способные отвлечь от нашей с ним семьи, тоже не хотела бы. Однако, я люблю Набиля, и это не стало бы поводом для расставания. Спросить у него ещё раз? Скажет, что я сумасшедшая, если разбужу его для этого вопроса. Он же сказал — сестра! Но ещё с России я знала шутку насчёт неверных мужчин, что они всякий свой прокол, всплывших любовниц пытаются обозвать сёстрами и списать на это. Да почему же этой женщине не быть Алией, его сестрой, если у него она есть?!

Что делать с девичьей мнительностью? Заняться мне больше нечем, как накручивать себя ночь напролёт, ища подвох! Если что, спрошу завтра у Малика что-нибудь для подтверждения, так как нам снова предстояло провести день вдвоём. Но что спросить? Нет ли у Набиля уже детей? Если сам Набиль скрыл это, то с чего признаваться брату? Не стоит мне корчить из себя разведчицу. И, постановив, что не надо отказываться от своей былой прямоты и честности, я спросила за завтраком:

— Набиль, а… у Фатимы сын точно от мужа?

Он удивлённо поднял на меня глаза.

— На что ты намекаешь?

— Ну… вы же встречались…

— Элен, нет. Это не мой сын. Я знаком с Фатимой три года, а её мальчику шесть, — он уязвлённо покачал головой, — какие же женщины зацикленные! Почему нужно теперь каждый день вспоминать о Фатиме? Я должен каяться и ползать на коленях, что у меня кто-то был до тебя?

— Я вовсе не к тому…

— А к чему? Для чего ты завела этот разговор?! — его голос становился грубым, таким, какой вызывал в моём организме неприятную дрожь.

— Просто уточнила…

— Ты мне не веришь? Тебе недостаточно было того, что я сказал раз? — Набиль залпом допил апельсиновый сок и встал из-за стола. — Невероятно! В какой момент тебе понадобилось всё портить этими непонятными вопросами?

— Прости, Набиль, я не знаю, что меня дёрнуло спросить…

— Я поеду в Рабат, а Малик сам приедет за тобой.

— Набиль… Набиль! — но он, разозлившийся, не остановился и вышел. Я слишком быстро забывала о том, каким он бывает нетерпеливым и обидчивым, потому что, когда он таким не был, муж был идеальным, самым лучшим, и не хотелось даже думать о его отлёте тогда из Парижа, о его горячности и гневе, которыми он наказывает, как тяжёлыми моральными ударами. Наказывает? Да, для меня это похоже на наказание, потому что я не в состоянии легко отпускать ссоры, я не очень умею мириться и приходить к компромиссам. Во Франции я тоже вставала в позу и, в конце концов, Набиль сдавался первым, возвращался, звонил, извинился. Здесь почему-то это всегда делаю я. Из-за того, что я на чужой земле? В таком случае, возможно, нам стоит вернуться во Францию и жить там.

Я попросила Малика отвезти меня в музей, не дождавшись, когда это сделает супруг, и мы бродили по залам, часть из которых была отведена под своеобразное африканское искусство.

— Ты художница, да? — спросил Малик.

— Пыталась ею быть, но не очень вышло. Я искусствовед.

— А… чем занимается искусствовед?

— Изучает картины, — на лице собеседника возникло изумление, как будто он посчитал, что я его разыгрываю, — что?

— А что в них изучать? — хохотнул он, не понимая.

— Много чего! Задумку автора, отображение эпохи, косвенное и прямое влияние на зрителя, концепцию, историю создания.

— Никогда не думал о картинах с такого ракурса.

— Об этом обычные люди и не должны думать, — улыбнулась я, — для этого есть мы — искусствоведы.

— Интересное занятие.

— В Марокко женщины работают?

— Если хотят или есть необходимость — да, конечно.

— А ваша сестра?

— Алия? — Ура, сходится. Её так и зовут, значит, Набиль не лгал. — Она до замужества принимала участие в жизни фирмы, — ещё одно подтверждение об искренности, — но теперь редко приезжает в офис. Занимается детьми или какими-нибудь личными проектами.