Вторая жена
Шрифт:
Если у меня будет покрыта голова, то причёска мне не нужна. Краситься я сильно не красилась, и стоило ли нарушать эту привычку? Я подвела ресницы тушью, чуть подправила брови. Легла, уставившись в потолок, точнее — балдахин. Ещё в Париже я сходила на эпиляцию. Привела себя в полный порядок, понимая, что здесь мне с этим будет сложнее.
Наконец, во дворе раздался шум машины. Подскочив, я выбежала на балкон и увидела, что приехал Набиль с ещё двумя мужчинами. Его брат? Скорее хочу с ним познакомиться! Я заметила, что все они были в длинных рубахах, или халатах, или кафтанах —
Поправив волосы перед зеркалом, я пошла ему навстречу, но столкнулась с ним ещё на лестнице — он поднимался ко мне.
— Куда ты? — повёл он бровью.
— Тебя встретить, — улыбнулась я. Набиль нахмурился:
— Это не Франция, Элен, здесь нельзя при мужчинах выбегать вот так… непокрытой. Особенно в день никаха.
— Прости, я не знала, — покраснев, устыдилась я. — Разве женщины в Марокко обязаны покрываться?
— Ну, всё большее количество перестаёт так делать, — он небрежно, как бы выказывая к ним презрение, махнул рукой, — это их дело. Но ты-то будешь моей женой, и я не хочу, чтобы тебя видели здесь в таком виде. Тем более мой брат.
Мы вдвоём вернулись в спальню.
— О, всё уже готово! — заметил он разложенный наряд.
— Да, я снова мерила — всё подошло, — взяв его за руку, я оглядела внешний вид Набиля, — ты действительно другой здесь. Непривычно тебя видеть в этом. Как это называется?
— Галабея, — указал он на белую нижнюю рубашку до пола, а потом на верхний роскошный плащ-халат, вышитый не хуже моего платья, — а это разновидность джеллабы.
— Красивое…
Он взял моё лицо в ладони и посмотрел мне в глаза:
— Ты готова?
— Выйти за тебя замуж? — волнение перехватывало дыхание, но я всё равно закивала, повторяя: — Да, да, конечно!
— Тогда я пришлю к тебе женщин, чтобы правильно одели. И буду ждать внизу.
Меня затрясло. Я механически протянула за ним руку, боясь, что без него что-то сделаю не так или не справлюсь. Но с чем можно было не справиться, вступая в брак? Я доверилась этому мужчине, он становился моим супругом и, несомненно, он всё подготовил и поможет мне разобраться во всём.
В спальню вошли портниха с ещё одной девушкой. Они, к слову, тоже были с покрытыми головами. Для меня это не было проблемой, более того — мне казалась эта традиция в чём-то правильной и целомудренной, пусть я с удовольствием и красовалась распущенными волосами до пояса, юбками повыше колена и голыми плечами. Что ж, двадцать семь лет — подходящий возраст, чтобы оставлять какие-то юношеские повадки в прошлом.
Глава XVI
С Маликом — братом Набиля, нас представили друг другу. Он был чуть пониже старшего, чуть поплотнее, в общем, не такой красавец, так что я в этой семье забрала лучшее. Мы все прошли в комнату, где пол был устлан коврами и подушками. Опустились на них. Набиль не сводил с меня восхищённого взгляда. Я и сама отметила в зеркале, что выгляжу великолепно, прекраснее, чем Хюррем в «Великолепном веке». Да и он — мой теперь уже муж — превосходно смотрелся в своей традиционной одежде.
Мне
Набиль протянул мне открывающийся футляр, внутри которого лежали золотые цепочки, кольца, серьги, браслеты, так что от них слепило глаза.
— Что это? — удивилась я.
— Махр, — объяснил он, — дар мужчины своей жене. Обязательная часть брака.
— О! — немного подуспокоилась я, решив, что подарки в качестве пункта венчания не самая плохая замена длительным православным традициям. Здесь мужчина наглядно демонстрирует свою способность содержать семью, и у тех, кто не имеет достаточно денег, супруги может не быть. В восточных странах считается нормальным требовать от ухажёра состоятельности и обеспеченности, а у нас в России сразу назовут меркантильной или проституткой, которая не хочет «просто по любви». Любовь — это прекрасно, и её хотят все, но почему должны любить лентяев, лежебок, дураков, не способных устроиться на нормальную работу, алкашей, которые теряют её из-за запоев?
— Имам объявил нас мужем и женой, — улыбнулся Набиль. По мне прошлась тёплая, щекочущая волна. Мы посмотрели друг на друга по-новому, понимая, что теперь между нами не стоит никаких преград, и всё дозволено нам, всё доступно. Разве не хотела я его так же, как и он меня? Но принципы и понимание, что я хочу чего-то большего, помогли мне удержаться и не сдаться раньше.
— Поздравляю, — сказал Малик. — Элен, теперь ты моя сестра?
— Видимо… — поднявшись вслед за Набилем, я ждала дальнейших указаний. Он расправил свою джеллабу и пригласил рукой вперёд:
— Отметим! Нужно поужинать, — но, прежде чем пойти, он стал благодарить по-арабски имама, пожал ему ладонь и проводил немного к выходу, где того перехватил Мустафа.
— Не удивлён, что брат потерял голову, — развеял молчание Малик, — ты очень красивая, Элен.
— Спасибо. А ты… женат?
— Нет. Пока ещё — нет, — он подмигнул, — если бы встретил тебя раньше Набиля, возможно, тоже бы женился?
Я смущённо засмеялась:
— Если бы у тебя хватило такой же настойчивости!
— О, это верно, брат пошёл в отца, в отличие от меня, — не самое лучше сравнение, если верить слухам, но я постаралась принять это за комплимент, — никогда не перед чем не сдаётся и берёт всё, что захотел.
Набиль вернулся к нам. Я ждала, что он возьмёт меня за руку, даже жест по направлению к нему сделала, но он не взял. Вообще, я заметила, при других мужчинах он весь сковывался и не делал того, что свободно позволял себе во Франции.
Мы сели за стол, и братья налили себе немного красного вина.