Вторая жена
Шрифт:
Вытесняемая кричащая постепенно стихала, переходя на горький плач, и её стенания даже несколько разжалобили меня. Представляю, что бы было со мной, брось меня Набиль ради другой!
— Он же обещал, обещал! — что-то продолжала говорить она уже от самой калитки.
— Почему вы сказали «второй»?! — крикнула я, идя следом, но слуги, видимо, думали, что я прошу её выгнать поскорее. — Девушка, ответьте! Скажите же!
Её вытурили на улицу. Один из мужчин остался у ворот, и мне стало не очень понятно — это от внешнего вторжения или чтобы я не вышла? Мустафа, извиняясь, кланялся. Набиль знал, что сюда может заявиться
Соображая, как же быть, я сделала вид, что ухожу, но очень медленно. Присела на скамейку неподалёку, в деланной задумчивости, как бы переваривая произошедшее. Приглядела в клумбе декоративный камушек побольше. Когда охранник перестал смотреть на меня, быстро его подняла и зажала в руке. Потом продолжила ждать момента, когда тот опустит голову или отвлечётся. Под солнцем сидеть и выжидать было тягостно: пекло кожу лица, хотелось уйти в тень и попить, но я вытерпела и уловила нужное мгновение, в которое швырнула камень в дальние кусты, у стены, чтобы можно было сделать вид, что там кто-то крадётся. Охранник среагировал и, повернувшись туда, присмотрелся. Вытянул шею. Ну же, давай! Давай! Да! Он сошёл с места и пошёл смотреть.
Быстро встав, я почти побежала к калитке и, подняв листок, скорее направилась в дом, украдкой глядя, что же на бумажке? Там был номер телефона. Номер этой девушки? Она хотела, чтобы я ей позвонила? Мне и самой хотелось бы нормально задать вопросы, но… не честнее ли будет сначала у мужа всё выяснить? Скорее бы вернулся Набиль, я бы рассказала ему, что произошло в его отсутствие! Пусть расскажет, что связывало их с этой женщиной, если действительно связывало, а то, вдруг, это какая-то городская сумасшедшая? Неприятно было от того, как грубо вторглись в мой рай, в нашу идиллию медового месяца, тем более что он и не месяцем будет, а всего двумя неделями, после которых я вернусь в Париж, на работу. Хотя уже сейчас не представляла, как это сделаю, как оставлю Набиля, разлучусь с ним на очередные две-три недели? Как я выживала без него столько дней?!
— Мустафа! — позвала я того, высунувшегося из глубин просторных залов. Попыталась спросить по-арабски «кто это был?». — Мэн хада?
Он покачал головой и развёл руками, но глаза опустил. Всё он знал, только объяснить мне не мог. Или не хотел. Вздохнув, я произнесла:
— Гхада, — намекая, что, в таком случае, раз ничего не понятно, надо хотя бы поесть.
— Гхада! — заулыбался мужчина и поспешил в сторону кухни.
Пытаясь успокоиться и забыть до вечера об инциденте, я поднялась в спальню и села на кровать, сняв с головы платок. Нет, всё-таки, эта девушка сказала «второй женой». Что она имела в виду? Что согласна быть даже второй, лишь бы быть с Набилем? Ну, нет, я делиться им ни с кем не собираюсь!
Услышав, что Набиль приехал, я настроилась на разговор с ним, но, когда он вошёл, по его лицу поняла, что ему доложили об утреннем происшествии. Мы посмотрели друг другу в глаза.
— Тебе сказали? — спросила я. Он кивнул:
— Да. Прости, что тебе пришлось с этим столкнуться…
— Кто та девушка? Это… твоя бывшая? — с надеждой ждала я ответа, хотя неприятное ощущение елозило внутри, как будто бы может выясниться, что мне изменяют.
Набиль вздохнул, присаживаясь возле меня.
— Да, Фатима… мы встречались с ней три года. Но когда я познакомился с тобой и понял, что хочу быть с тобой, то порвал с ней.
Будто камень упал с души.
— Я не думала, что у вас… можно тут свободно встречаться с мужчинами.
— Свободно — нет, конечно, — он улыбнулся, дотянувшись до моей руки и взяв её в свою, — иди ко мне, я вижу, что ты расстроена.
Ещё как! Весь день я не находила себе места, пытаясь не сорваться и не позвонить мужу, чтобы не приняться за выяснение, что да как. Я знала, что такие разговоры по телефону лучше не начинать. Когда не видишь человека, не можешь коснуться его, почему-то говоришь злее и часто лишнее.
Сев ему на колени, я обняла его за шею, прижавшись. Никто не знает, начиная встречаться, какими окажутся люди, поэтому Набиль не виноват, что его бывшая оказалась неугомонной и склочной.
— Она вдова, — объяснил он, — мы познакомились как-то в магазине её покойного супруга, где она торговала, у неё есть сын от этого брака.
Помешкав, я довела до его сведения:
— Она сказала, что ты обещал на ней жениться.
— Я?! Пф! — Набиль засмеялся. — Конечно же я не собирался на ней жениться, но она постоянно намекала, что хотела бы узаконить отношения и быть вместе открыто.
— То есть, вы были просто любовниками?
— Именно. Жаль, что она этого не понимала. Не хотела понимать, — улыбнувшись, он поцеловал меня, — я велел теперь охране дежурить здесь, чтобы этого не повторилось, кто её знает? Вдруг надумает опять появиться…
— Она была так расстроена! — даже зная то, что меня очень сильно любят (раз на другой не стали жениться, а на мне — да!), я не могла совсем уж не бояться соперницы. Иногда напористость и навязчивость творят чудеса, и людей можно вынудить совершить что-то даже нехотя. — Кажется, даже согласна стать твоей второй женой. Правда, опять же, она сказала, что ты обещал взять её второй… ты говорил ей обо мне?
Он посмотрел мне в глаза тем взглядом, от которого я теряла самообладание: таинственным, многообещающим, страстным:
— Я же должен был ей как-то объяснить, почему заканчиваю с ней отношения? Вот и сказал, что собираюсь жениться на другой.
— Но её это, похоже, не смутило! Быть готовой стать второй женой? Невероятно.
— Что ещё остаётся вдовам?
— То есть, у вас до сих пор практикуются вторые браки?! — опешила я.
— Иногда даже третьи, — засмеялся Набиль. Я взяла его лицо в ладони:
— Но ты же понимаешь, что это не справедливо по отношению к женщине? Я бы никогда не согласилась на подобную роль.
Он опустил лицо, чтобы поцеловать мои ладони: сначала одну, потом другую:
— Что бы я там ни понимал, Аллаху виднее, что можно позволять, а что — нет.
— Мы верим в одного Бога, Набиль, как бы мы его ни называли, и в христианстве такого разрешения нет! Ваше многожёнство основывается на древних арабских традициях, которые просто не отменили.
— Это не традиция, а дарованный нам через пророка Мухамеда — мир ему и благословение Аллаха — закон.