Второе азиатское нашествие
Шрифт:
– Достали! — взвыл комбат и крепко матюгнулся. — Сколько же вас! Прут и прут, как муравьи!
Теперь перед батальоном стояла задача более сложная: приходилось вести огонь по большому количеству малых целей. Снайперы, автоматчики и пулемётчики выбирали каждый себе приглянувшегося пловца и стреляли, пока тот не исчезал в пучине. Азиаты пытались оказать огневое сопротивление, но очень слабое. Редкие выстрелы из автоматов и карабинов почти не причиняли вреда обороняющимся.
Этот бой длился дольше предыдущего, почти три часа. Но, в конце концов, десантная операция вновь захлебнулась, и немногие, оставшиеся в живых, отступили. Озоруев в принципе не питал особых иллюзий на то, что это была последняя схватка, он ожидал, что основной удар противника придётся на ночь. А если интервенты бросят в наступление дивизию или даже две, то, обороняющимся, конечно же, не хватит стволов, чтобы расстрелять тысячи и десятки тысяч ополченцев, плывущих одновременно.
Едва бой стих, как вновь ожил спутниковый телефон и знакомый начальственный голос осведомился у Озоруева:
– Комбат! Ты там что творишь? Белены объелся!?
– Никак нет, мой генерал! Веду бои местного значения, отражаю атаки противника…
На том конце связи раздался громогласный рык:
– А кто тебе велел сражаться? Какого хрена?
– А мне не надо велеть! Раз уж не дали эмигрировать на чужбину, а затем против воли загнали к черту на рога, то я теперь сам решаю, как мне жить и воевать…
– Ну–ну! А знаешь ли ты, полковник, что тебя уже списали со счетов? И тебя, и твоё потешное войско. По всем раскладам в Кремле и Генштабе, ты давно покойник. Своим активным сопротивлением ты мешаешь мирному переговорному процессу. Устроил третью мировую войну, понимаешь ли. Мать твою! Через два часа по твоим позициям нанесут ракетно–ядерный удар и тактические ракеты сметут с лица земли даже воспоминания о батальоне, не говоря о ваших телах и следах. Повторяю, у тебя на спасение почти не осталось времени. Уноси ноги, комбат! Конец связи!
В трубке что–то щёлкнуло и затрещало, связь прервалась. Озоруев в оцепенении простоял пару минут, а в голове пронесся рой сумбурных мыслей: что делать, куда бежать, успеем ли? Затем комбат вышел из забытья и развернул бурную деятельность.
– Шмуклер! — рявкнул Максим. — Дорога каждая минута! Приказываю: срочно сниматься с позиций и грузиться на технику! Готовность к началу марша — через полчаса!
– А что случилось?
– Нас предали! Ух, сволочи! Кремлины! Нами решили пожертвовать ради поганого сепаратного мира. Через час своя же ядреная бомба шарахнет по нашему району обороны. Уходим в Монголию! Времени в обрез! Живее, живее!
Первыми снялись с позиций казаки. Разъезды с гиканьем ускакали в дозор, помахивая шашками. Затем вслед за ними умчалась мотогруппа на двух десятках мотоциклов и мотороллеров. Потом случилась небольшая заминка: некоторое время ушло на формирование экипажей автомобилей. Озоруев определил, что на каждой машине должно быть не менее четырёх человек: водитель, два пулеметчика, гранатомётчик. Вскоре внедорожники один за другим начали уходить на степной проселок и помчались на юг, в сторону границы.
И тут к комбату подошли освобождённые из китайского плена олигархи–арестанты и отпросились покинуть батальон.
– Вы ещё живы? — искренне удивился Озоруев.
– Как видите, усмехнулся зэка Платон.
– Мы не хотим в Монголию, наше место в России. Отпустите нас, полковник, мы поедем в Иркутск.
– Но вас ведь расстреляют…
– А может быть, и нет, кто знает, — улыбнулся зэка Михаил в ответ на предостережение командира. — Не убили ведь до этого за все долгие годы череды лагерей.
– Я тоже так думаю. Наше место здесь, в России, — поддержал товарища седовласый зэка Платон.
– Поступайте, как совесть велит, — пожал плечами Максим. — Берите любой джип, пулемет, патроны и катитеськуда глаза глядят. Скатертью дорога и удачи вам, братцы…
Вместе с бывшими олигархами пожелали остаться в России ещё человек двадцать. Озоруев в выборе дальнейших действий не препятствовал никому, ему было достаточно и тех трех сотен штыков в боевом строю. Пока шла суета с торопливыми сборами, незаметно исчез Неумывакин, но за него особо и не переживал. Сбежал — ну и чёрт с ним!
Настала очередь отхода бронегруппы. Моторы взревели, и колонна из трёх танков и пяти бронемашин тронулась, за ними поехали грузовые машины. В итоге походный порядок растянулся на несколько километров. Вскоре строй распался, но это было неважно, главное было успеть умчаться как можно дальше от эпицентра взрыва ядерных боеголовок.
Озоруев с грустью оглянулся. Командирская БМП, на которой он сидел вместе с любимой Маргаритой, как раз забралась на пригорок и начала спускаться вниз. Позади остались затопленные водой позиции батальона, импровизированное кладбище из сотен могил павших бойцов, свежее насыпанный холм, где лежали близнецы и ефрейтор, а чуть в стороне - автопарк, с брошенным в нём недвижимым авто и броне хламом.
«Прощай, Россия, — с грустью подумал Максим. — Не ожидал, что расставание с тобой задержится на месяцы, и что я буду сожалеть о тебе, уходя навсегда…»
… Почти час гонки в бешеном темпе спас батальон от неминуемой гибели, и когда на месте укрепрайона громыхнул взрыв, а к небу взметнулся пыльный столб, похожий на гигантский гриб, они были уже далеко и вне зоны поражения.
Озоруев крепко обнимал и прижимал к себе ненаглядную Маргариту, одетую в новенькую полевую форму и сжимающую нежными, изящными руками приклад и цевьё АКСУ. Он то и дело целовал её в висок, щёчку, носик и поглаживал шелковистые волосы. Полковник не оглядывался. А зачем оборачиваться? Выбор был сделан, только вперед! Но впереди была полная неизвестность: удастся ли прорваться через границу и как встретят степные монголы незваных гостей? Что делать потом в этой Богом забытой Монголии? Пить и подыхать от скуки и тоски? Остаться там доживать свой век, улететь в Новую Зеландию, или прорываться на неприветливую Родину через суровую Сибирь? А может быть, попытаться начать борьбу с интервентами изнутри, на их территории: взбунтовать мятежных уйгуров и дунган, а потом направиться к Тибету? Трон далай–ламы вроде бы все ещё пустует! Как говорилось в одном боевике: будущее ещё не определено…
Эпилог
…Озоруев проснулся среди ночи в холодном поту, громко вскрикнул, даже подскочил с кровати, толком не проснувшись. Он несколько раз тряхнул головой, тщательно протер глаза и потом долго таращился в темноту. На сердце было тревожно. Что это такое было? Сон или реальность? Привиделось? Неужели эта столь реальная и страшная катастрофа померещилась? Встать и попытаться выяснить, где он находится в данный момент, было немного жутковато, и Максим оттягивал время уточнения реальности происходящего. Он ущипнул себя за ухо. Больно! «Значит я точно не сплю». Озоруев принялся мучительно и лихорадочно размышлять: «Так, где же я сейчас? В квартире в Москве? В бунгало в Новой Зеландии? В землянке в Забайкалье? Я лечу в космическом корабле в космосе? Стоп! А где прелестная Маргарита? Ау! А была ли она наяву?»