Второе правило волшебника, или Камень Слёз
Шрифт:
Бантаки, вооруженные луками и копьями, шли, вытянувшись в тонкую линию.
Кэлен с Ричардом оказались в самой ее середине. Раздались удивленные возгласы, и линия поломалась. Бантаки остановились.
Кэлен стояла не шевелясь. Ее лицо превратилось в ничего не выражающую маску Исповедницы. Так учила ее мать. Ричард положил руку на рукоять меча.
Бантаки, одетые в простую походную одежду, подняли луки. Видно было, что они весьма озадачены таким поворотом событий.
— Как вы смеете угрожать Матери-Исповеднице? — громко крикнула Кэлен. — Опустите
Бантаки заозирались. Им не верилось, что, кроме этих двоих, здесь больше никого нет. Их уверенность поколебалась. Они хотели совершить нечто неслыханное и знали об этом. Казалось, они не могут решить, стрелять ли в Мать-Исповедницу или, наоборот, рухнуть перед ней на колени. Кэлен угрожающе шагнула им навстречу:
— Немедленно!
Бантаки отпрянули. Стрелы и копья повернулись на Ричарда. Вероятно, бантаки надеялись, что это будет неплохой компромисс. Но Кэлен так не считала.
Она сделала еще шаг вперед и загородила собой Ричарда. Теперь копья и стрелы снова смотрели на нее.
— Ты соображаешь, что делаешь? — прошептал Ричард у нее над ухом.
— Стой спокойно и не мешай. Если не заставить их опустить оружие и начать переговоры, нам конец.
— Но что происходит? Я думал, все боятся Матери-Исповедницы.
— Они боятся, но пользуются тем, что со мной нет волшебника. Поэтому они и обнаглели. Впрочем, их поведение все равно очень странно. — Она сделала еще один шаг вперед. — Кто будет говорить от имени бантаков? Кто из вас возьмет на себя ответственность за то, что бантаки осмелились угрожать Матери-Исповеднице?
Видя, что, целясь в Ричарда, они одновременно целятся и в Мать-Исповедницу, бантаки забеспокоились и чуть-чуть опустили оружие.
Ненамного, но все же опустили.
Наконец вперед протолкался какой-то старик и остановился перед Кэлен. Он был одет так же просто, как и остальные, но на груди у него висел золотой медальон — символ власти. Кэлен знала этого старика. Ма-Бан-Грид, вождь и шаман бантаков. Его изборожденное морщинами лицо было мрачно; Кэлен никогда не видела его таким, в ее памяти Ма-Бан-Грид был неизменно веселым и улыбчивым человеком.
— Я говорю за бантаков, — прошамкал он: у него остались только два передних зуба. Потом Ма-Бан-Грид взглянул на Ричарда. — Кто этот человек?
Кэлен нахмурилась:
— Ма-Бан-Грид допрашивает Мать-Исповедницу вместо того, чтобы приветствовать ее, как полагается?
Воины заволновались. Но Ма-Бан-Грид не смутился. Взгляд его оставался по-прежнему твердым.
— Сейчас дурные времена. И мы на чужой земле. Мы здесь не для того, чтобы приветствовать тех, кто предстанет перед глазами бантаков. Мы пришли убивать людей Тины.
— Почему?
Ма-Бан-Грид подошел к ней вплотную:
— Они сами хотели войны, так предупреждали нас духи-братья, и спровоцировали ее, убив одного из моих людей. Мы должны уничтожить людей Тины, пока люди Тины не уничтожили нас.
— Войны не будет! Я — Мать-Исповедница, и я не допущу этого! Если вы ослушаетесь, я покараю вас своей властью!
Воины попятились,
— Духи-братья сказали, что Мать-Исповедница не отдает более указаний народам Срединных Земель. И доказательством тому служит то, что она лишилась поддержки волшебников. — Он хмуро посмотрел на нее. — Я не вижу с тобой волшебника. Духи-братья, как всегда, сказали правду Ма-Бан-Гриду.
Кэлен ничего не ответила. Ричард наклонился к ней:
— Что они говорят?
Кэлен перевела ему. Ричард сделал шаг вперед и встал рядом с ней.
— Я хочу сказать им пару слов. Ты переведешь?
Кэлен кивнула:
— Они желают знать, кто ты такой. Я им еще не сказала.
Взгляд Ричарда стал ледяным.
— Сейчас я удовлетворю их любопытство. — Голос его был так же холоден, как и взгляд. — И вряд ли они будут этому рады.
Он поочередно оглядел воинов, подчеркнуто не замечая Ма-Бан-Грида, и в глазах его Кэлен увидела магический гнев Меча Истины. Ричард призвал магию, даже не вынимая меча из ножен.
— Вы следуете за старым глупцом — за старым глупцом по-имени Ма-Бан-Грид, у которого не хватает ума отличить истинных духов от духов обмана. — Воины ахнули от такой дерзости. Ричард повернулся к Ма-Бан-Гриду. — Или это не так, старый глупец?
На мгновение тот потерял дар речи:
— Кто ты такой, что осмеливаешься нанести мне такое оскорбление?
Ричард посмотрел на него в упор:
— Твои ложные духи сказали тебе, что люди Тины убили одного из ваших. Они лгали тебе, а ты в своей глупости поверил им.
— Ложь! Мы видели его голову! Люди Тины убили его! Они хотят войны! Мы перебьем их всех! До последнего человека! Они убили нашего соплеменника!
— Твоя глупость начинает утомлять меня, старик. Бантаки лишены разума, если доверили такому, как ты, говорить с духами.
— Ричард, ты в своем уме? — прошипела Кэлен.
— Переводи.
Она перевела. С каждым словом Ма-Бан-Грид все больше наливался кровью.
Казалось, он сейчас вспыхнет. Ричард наклонился к нему поближе:
— Люди Тины не убивали вашего соплеменника. Это сделал я.
— Ричард! Я не могу этого перевести! Они убьют нас!
— Что-то испугало их до такой степени, что они решили начать войну, — спокойно пояснил Ричард, не сводя глаз с Ма-Бан-Грида. — Если мы не испугаем их еще больше, они убьют и нас, и всех людей Тины. Переводи.
Кэлен шумно вздохнула и перевела бантакам слова Ричарда. Копья и луки мгновенно поднялись снова.
— Ты! Ты убил одного из наших!
Ричард пожал плечами:
— Да. — Он ткнул себя пальцем в лоб. — Я влепил ему стрелу прямо сюда. Одну стрелу. Прямо в лоб. Она пробила ему голову, когда он намеревался ударить человека копьем в спину. Человека, у которого не было ненависти к бантакам. Я убил его, как убил бы койота, ворующего у меня овец. Тот, кто трусливо наносит удар сзади, недостоин жить. А тот, кто, повинуясь фальшивым духам, отдает людям такие приказы, недостоин быть вождем.