Второе пришествие
Шрифт:
— Добейте его!
Главарь отреагировал быстрее всех. Схватился за топор и в два шага подлетел ко мне, с ходу обрушивая свое огромное оружие. Он был быстр, чертовски быстр, но это уже было не важно. Все изменилось. Я изменился. Демон пробудился и пожелал отомстить.
Румен так и не успел опустить топор. Эфир, спровоцированный ограничениями человеческого тела, больше не сдерживал себя. Преграда из стального лезвия, деревянной рукояти и мешка из плоти и костей, держащего топор, была легко преодолима для клинка, горящего синим пламенем.
Я прошел сквозь него. В прямом смысле этого слова,
Крики ужаса тонули в предсмертных хрипах. Я больше ничего не видел и словно бы закрыл глаза. Мне вдруг стало тепло, хорошо и спокойно, захотелось спать. Я не стал отказывать себе в этой скромной прихоти, тем более что специально для меня в главном нефе разрушенной церкви звучала такая прекрасная колыбельная.
Не прошло и нескольких секунд, а я уже погрузился в сон.
Глава десятая
Внезапно я проснулся. Проснулся, чтобы открыть глаза. Открыл глаза, чтобы увидеть. Увидеть — и содрогнуться.
Я даже не мог представить, что моим глазам предстанет такая картина. Это было озеро. Озеро гладкое, спокойное, отливающее рубиновым светом. В нем отражалась луна, свет которой пробивался через огромную дырку в потолке.
Нет, озеро не было абсолютно гладким. Зрение стало четче, я заметил какие-то неровные островки, или отмели, или даже топляки. Разум упорно отказывался признавать, что меня окружали изуродованные человеческие останки. Но это было именно так. Трупы, истерзанные, расчлененные, распотрошенные. А озеро было всего лишь пленкой крови на полу.
Резкий приступ тошноты вынудил меня согнуться пополам. Я открыл рот, чтобы вывести рвоту и наткнулся взглядом на лицо. Это было лицо карлика, который приходил вымогать у алхимика деньги. Оно было очень аккуратно отделено от головы, сохранился лоб, глаза, нос, рот, даже передние зубы. Казалось, что все остальное скрывается с другой стороны поверхности озера. Но это было не так.
Глотку словно парализовало. Нельзя было ни выдохнуть, ни вдохнуть, ни слова произнести, ни закричать.
Я испугался, запаниковал. Страх запеленал меня, словно младенца, не позволяя ни двигаться, ни думать. Не знаю, сколько я простоял в ступоре, может, несколько минут, а может, даже пару часов, пока мне, наконец, не удалось сформулировать одну простую, но безмерно трудоемкую мысль.
«Хочу убраться отсюда!»
Я вздрогнул, постепенно отходя от ступора, и немедленно прыгнул. Практически не отталкиваясь от поверхности пола, я взмыл в воздух и, перекувырнувшись через спину, опустился на вершину каменного обломка. Только здесь не было крови, потому что люди просто не успевали взобраться на обломки, чтобы умереть.
Нет, больше я не мог ни минуты находиться в этом проклятом месте, развернулся и чудовищными прыжками, перелетая с одного обломка на другой, помчался на улицу.
Ноги несли меня вперед, словно обезумевшего волка. Должно быть,
Прошло несколько минут, прежде чем я перевел дыхание и решился постучать.
Алхимик, что неудивительно, дверь открыл почти мгновенно.
— Ты жив! — воскликнул он, увидев меня. — Хвала небесам, ты жив… Когда ты ушел, вместе с теми… бандитами, я испугался, что ты уже не вернешься.
Он не удержался и обнял меня. Я никак не отреагировал. Молчал.
Шин подтолкнул меня в дом, проверил, не следил ли кто за мною, и закрыл дверь. На мгновение замер, сосредоточив внимание на своей ладони.
— Кровь? Откуда? — не сразу сообразил он. Впрочем, достаточно было взглянуть на мою спину. — Максим! Да ты ранен!
Для своего плотного телосложения и далеко не юношеского возраста алхимик двигался очень проворно. Я не успел и глазом моргнуть, как оказался на табурете, уже без рубахи, в окружении каких-то мазей и микстур, а Шин с намоченным полотенцем вытирал кровь.
А рана, кажется, была довольно серьезной. Я помнил, что ударился головой обо что-то, но не знал, с какой силой. Крови было много. Сначала Шин вытер мои плечи, затем шею, дальше уши, — много крови оказалось в правом ухе, — и начал осторожно промокать полотенцем волосы.
— Здесь болит? — Он аккуратно касался моего затылка прохладным полотенцем, — А здесь? Может, так? Ничего не понимаю, где рана? Не могло же появиться столько крови просто так, ниоткуда? Или это не твоя кровь…
— Я убил их, — неожиданно даже для себя самого признался я.
— Тех бандитов? — Мои слова, казалось, не удивили его. — У тебя не было выбора.
— Я убил их всех, — продолжал я. — Порубил, порвал в клочья, изничтожил. Всех. Всех до единого. Всех, кто там был…
— А ты мог поступить иначе? — Голос алхимика стал тверже. Он бросил полотенце и положил руки мне на плечи. Осторожно, боясь задеть несуществующую рану. — Разве ты должен был пожалеть их, этих негодяев, и позволить убить себя?
— Но я убил всех. Вдруг там были невиновные?
— Поверь, невиновных там не было. Я уверен, что ты никогда не причинишь вреда невиновным. — Шин вздохнул. — Те люди… Они были ограничены своим мировоззрением, отбирали хлеб у слабых, считая, что им все позволено. Отбирали силой. А тех, кто посмел отказать, — убивали. Рано или поздно судьбой уготовлена им встреча с более сильным, тем, кто сможет дать отпор. Или даже убить. Сильным, таким, как ты.
— Но разве это правильно?
— Жизнь слишком сложна, чтобы делить ее только на правильное и неправильное. Всегда существуют условия, обстоятельства, причины. Не вини себя; в том, что ты сделал, нет ничего плохого, ты пытался защитить меня, рискуя собственной жизнью. И дав отпор бандитам, ты помог не только мне, но и многим жителям Гинны. Я не знаю, кто воспитал тебя, кто обучил боевым мудростям, но надо отдать им должное, получилось хорошо.
Не помню, что случилось дальше. Кажется, Шин еще что-то говорил, но я уже не слышал его, усталость дала о себе знать, и я отключился. И надеюсь, что не доставил этим алхимику слишком много хлопот.