Второе рождение
Шрифт:
– А ты что делаешь? – спросил Евгений Борисович. Он за топор тащил по земле толстенный ствол дерева. В комель топор был вогнан больше, чем на половину, топорище представляло удобную ручку.
– Рублю дрова – ответил Виктор на очевидный вопрос.
– А сразу не скажешь. Возьми топор в две руки. За конец топорища. Замах из-за головы. Врубайся на высоте сантиметров двадцать-тридцать от земли, под углом. Давай.
Виктор недовольно выполнил наставление. Размахнулся и стукнул. И сам понял, как нелепо при этом выглядел: руки согнуты в локтях, замах был от уровня головы. Евгений Борисович молча стоял рядом. «Замах из-за головы». Да, Виктор видел, как это делают другие. У них это выходило изящно… Ещё раз, прямые руки… Топор вошёл в ствол сантиметров на пять. Вынул с трудом, раскачивая. Ещё раз. Получается! Логика подсказала, что, рубить надо не только с одной стороны. Ахнул теперь слева. Евгений Борисович молча пошёл дальше. А Виктор продолжал рубить дерево. Оно оказалось неожиданно крепким.
– В лесу раздавался топор дровосека: по лесу гонял дровосек гомосека… – пошутили проходящие мимо Михаил и Лёша. Они тащили за нижние сучья просто огромное дерево. По сравнению с их деревом дерево Виктора было спичкой рядом поленом. И эта спичка упорно не хотела падать. В лагере уже были слышны звуки двуручных пил.
– Давай подтолкну – предложил возникший рядом Игорь. Он упёрся в ствол, и тот надломился. Вдвоём они дорубили ствол и потащили к лагерю. Очень мешали топоры, было неясно, куда их деть. Вонзить в ствол так же, как Евгений Борисович, не получалось.
– Мы вам напилили, начинайте колоть – сообщил Алексей, указывая на кучу напиленных стволов. Теперь надо колоть на поленья…
Игорь резво положил топор, взял колун, пошёл к куче. Виктор с тоской повторил действие.
Тупой колун очень плохо втыкался в чурку. Соскальзывал, откалывал щепки.
– А шо у тебя такой тупой топор? Наточить же ж надо же ж – сказал проходя мимо Михаил с южно-русским акцентом.
– Как точить? – спросил запыханый Виктор.
– Напильником, как лопату, – совершенно серьёзно сообщил Алексей.
Виктор прошёл к складу инструмента, выбрал напильник, начал старательно точить рубящую кромку колуна. Она была просто круглой. Как этого вообще никто не видел?! А точится плохо… Со своим колуном за напильником подошёл Игорь.
– Отставить развлечение! – Оказавшийся рядом Евгений Борисович был явно не доволен. – Миша, Алексей, эти шутки – в свободное время. Виктор, Игорь, колун – не точится. Это шутки для новичков. Колун – это тупой топор, который не втыкается в полено, а раскалывает его в направлении сильного удара.
В стороне в голос смеялись несколько человек, явно довольные своей шуткой.
Евгений Борисович взял свободный колун, поставил перед собой кусок бревна с четверть метра диаметром, широко расставил ноги, взял топор за самый конец, резко замахнулся и шарахнул по бревну. В момент удара у него даже ноги от земли оторвались.
Толстенное бревно развалилось надвое. Не просто развалилось – половинки отскочили в стороны.
Рыжебородый взял одну половинку, установил, ахнул. Четвертушки отлетели в разные стороны.
– Доступно? Наглядно? Продолжаем, – весомо распорядился Евгений Борисович отдавая колун.
Только через полчаса мучений и подсказок у Виктора и Игоря стало получаться колоть пилёные брёвна на поленья. Вечер был очень длинным.
После девяти вечера было уже темно. Виктор, Игорь, Вадим Михайлович, которого называли «Святоша», Максим и Олег дожидались своей очереди в баню. Они остались последними, кто ещё не воспользовался благом горячей воды. Прямо внутри палатки для них уже грелись шесть вёдер воды на костре, разложенном посредине. Вёдра расположили по два в три ряда. Вокруг костра, чтобы не месить грязь, набросан еловый лапник. Для соблюдения гигиенических норм, если это определение было уместно в данном случае, после мытья каждой группы лапник вынимался, и вновь входящие раскладывали себе свежие еловые ветви.
«Святоша» оказался вполне вменяемым человеком с широким кругозором и чувством юмора. Он нарубил веников для бани и рассказывал о банных традициях, способах применения веников, свойствах растений при нагревании.
– В парную нужно входить трижды: для тела, для души и для удовольствия. Тут, кончено, не тот вариант, не парная…
Из банной палатки вышла толстая Лена, обмотанная полотенцем над грудью. Полотенце едва прикрывало ягодицы.
– Ой, хорошо то как!.. – рявкнула она. – Вот прямо хо-ро-шо!.. Лёшка, тощий кот, ты там долго ещё?! – хрипловатым голосом громко спросила Лена в баню. – Тебя одного тут люди ждут! Я свой гектар поверхности и то быстрее тебя отпариваю!
– А я ростом выше! – возразил из бани Алексей. – Всё, выхожу! Только натяну трусы по уставу!
Лена в одном полотенце неторопливо прошла к столу с техникой, нашла свои гаджеты, сунула их в пакет с мылом и мочалкой, пожелала всем доброй ночи и пошла к палатке.
«Святоша» неодобрительно молча хмурился.
В бане было неожиданно сухо и жарко. Как руку в духовку сунуть. С непривычки Виктор задержался на входе, пока другие укладывали свежий лапник. В палатке, даже с костром, было довольно просторно для пятерых.
– Что, жарко? Будешь на самом холодном месте: у входа – сказал Маским.
В палатке было темно: свет только от небольшого костра, закрытого вёдрами. Одежду сложили в углу у входа на высокой куче сухого лапника.
Поливали на себя из кружек очень горячей водой из вёдер, под которыми горел огонь. Олег, Максим и Вадим макали веники в одно из вёдер, нагревали на огне и обмахивали себя.
– Бить себя веником не надо. Веник нагнетает температуру на кожу – рассказывал Вадим. Игорь и Виктор неумело шлёпали себя горячими листьями.
– Баня – это отдельная философия. Её нужно любить, понимать, проникнуться смыслом процесса! – не унимался Вадим. Он был тощий, жилистый, с яркой белой кожей. Остальные мылись молча, сосредоточенно. Важно было рассчитать объём воды, чтобы не остаться в мыле. Но, оказывается, ведро горячей воды – это довольно много. Хватает и чтобы помыться, и чтобы прогреться. В разогретом воздухе усталые натруженные мышцы стали болеть как будто меньше.
– Только в поле понимаешь, что счастье в малом, – проговорил Максим. – Кайфуешь просто от горячей воды, сухой постели, от простой жареной курочки.