Второго Рима день последний

Валтари Мика Тойми

Когда мой господин написал то, что должен был написать, я показал ему деньги, спрятанные мною в погребе и золотую чашу для причастий, которую спас из монастыря Хора и сказал ему:

– Многие латиняне откупились от визирей султана. Откупись и ты и мы вместе убежим из этого города смерти.

Но на это он ответил:

– Нет, нет! Смерть – это высшее благо, которое мне могут уделить. А ты продолжай жить и оставайся в городе, ведь ты из тех, которые выживают всегда. Вы такие, какие есть и сами ничего с этим поделать не сможете.

Мой господин не спал

много ночей, а в последние дни не ел и не пил как в самый строгий пост. Может, поэтому разум его помутился, и он уже не понимал что для него благо.

На третий день после падения города султан прислал посланца к моему господину и вызвал его к себе. Я последовал за ними на расстоянии, и никто мне не помешал. Под колонной Константина собрались греки, посмотреть, что здесь будет происходить.

Возле колонны Константина лежала голова кесаря Константина. Глаза у неё вытекли, и сама она уже начала смердеть. Мехмед указал на голову и воскликнул:

Мечом я добыл Константинополь и мечом сразил кесаря Константина, чтобы овладеть его городом. Есть ли среди вас тот, кто может оспорить это моё право?

Мой господин вышел вперёд и сказал:

– Я оспариваю твоё право на город, турецкий эмир Мехмед. Я рождён в пурпурных башмаках и сохраню их как моё наследственно право на это город до самой смерти. В моих жилах течёт кровь кесарей и поэтому я единственный законный базилевс Константинополя, хотя ты и не желал этого знать.

Но султан Мехмед нисколько не удивился его словам, только тряхнул головой и ответил:

– Я знаю всё, что мне надо знать. Ещё мой дед знал о твоём происхождении, хотя тебе казалось, что ты утаил его от мира. Для меня это не новость, ведь во всех христианских странах и в Авиньоне тоже, у меня есть глаза и уши. Как ты думаешь, почему я позволил тебе уйти осенью и даже подарил горсть камней на прощание?

– Я знаю, ты коллекционируешь людей, как Аристотель коллекционировал чудеса природы. Ты сам когда-то говорил, что человек не может тебя удивить, ибо ты видишь людей насквозь. Поэтому я тебя и не удивил.

Султан Мехмед ответил:

– Нет, Ангел, ты, всё-таки, меня удивил. Я позволил тебе уехать в Константинополь перед самым началом войны, надеясь, что ты поднимешь бунт и станешь бороться с кесарем за власть. Я снабдил тебя средствами, надеясь посеять раздор среди защитников. Но ты меня удивил. Или мне надо поверить, что в тебе я встретил единственного человека на земле, который не стремится к власти?

Мой господин ответил:

– Только сейчас пришло моё время. Перед лицом твоего войска и греческого народа я оспариваю твоё право на город и требую вернуть то, что мне принадлежит.

Султан Мехмед сочувственно покачал головой и сказал:

– Не будь глупцом, пади передо мной на колени, моли меня как победителя и я дарую тебе жизнь. Иначе мне покажется, что я устал, и тогда выброшу тебя на свалку, как это сделал Аристотель, когда напрасно пытался втащить в дом позвонок кита.

Мой господин ответил:

– Это не ты победитель, а я.

Его упорство разозлило султана Мехмеда.

Он подал знак, хлопнув в ладоши, и воскликнул:

– Пусть будет так, как ты хочешь. Дайте ему пурпурные башмаки, чтобы он умер в них, как и родился.

И тотчас палачи схватили моего господина и сняли с него одежду, оставив одну рубаху. Поддерживая его под руки, они перерезали вены на его бёдрах, и его собственная вытекающая кровь окрасила в красный цвет колени, голени и стопы.

Пока лилась кровь моего господина, он, опершись обеими руками на плечи своих палачей и подняв глаза к небу, молился:

– Непостижимый боже! Всю свою жизнь я тосковал вдали от тебя. Но в минуту смерти прошу тебя: позволь мне ещё раз вернуться сюда. Дай мне ещё раз узы пространства и времени, твои страшные и чудесные узы. Дай мне их, ведь ты знаешь, для чего они мне нужны.

Султан взял его за бороду, приподнял его дрожащую голову и сказал:

– Смотри на свой город, базилевс Иоханес Анхелос!

Напрягая последние силы, мой господин прошептал:

– Я вижу красоту моего города. Сюда ещё вернётся моё астральное тело. Вернётся к руинам этой стены. Как скиталец в оковах пространства и времени, я когда-нибудь ещё сорву тёмные цветы в расселине стены в память о той, которую любил. А ты, Мехмед, не вернёшься никогда.

Так умер мой господин Иоханес Анхелос. В пурпурных башмаках. Когда душа его отлетела, турки отрубили ему голову, а тело бросили в море в порту, где плавали другие трупы, отравляя воду.

После того, как султан был объявлен наследником кесарей, он отослал свои войска и корабли из города и позволил оставшимся грекам выбрать себе патриарха. Мы выбрали монаха Геннадиуса, самого святого из монахов города, которого турки пощадили из-за его широкой известности. Султан принял его в своей ставке и объявил патриархом Константинополя, как это раньше делал кесарь, а в знак расположения, подарил ему драгоценный посох епископа и золотую чашу для причастий. Таким образом, султан исполнил обещание и позволил грекам свободно отправлять свою веру в городе и самим себя судить. Кроме того, султан подарил нам несколько храмов для отправления богослужений. Остальные храмы он приказал освободить, и теперь они стали мечетями во славу бога Ислама.

Городу Пера по другую сторону порта султан даровал его давние торговые права в награду за нейтралитет и услуги во время осады. Но стены Пера со стороны суши приказал снести, а дома тех, кто убежал из города, опечатать, их имущество описать и если владельцы не вернутся в течение трёх месяцев и не вступят во владение своей собственностью, то всё отойдёт султану.

И в Константинополь вернулось много беженцев: султан пообещал особое покровительство грекам, которые вернутся и смогут доказать своё благородное происхождение. Всех их он потом приказал немедленно казнить. Пощадил только бедных людей и позволил им работать на благо государства, каждому в своём ремесле. Пощадил он и учёных: географов, историков и техников кесаря и взял их к себе на службу. Не пощадил всяческих философов.