Второй Эдем
Шрифт:
Конечно, уже во времена детства Пластика все менялось. Он красочно рассказывал о запомнившемся просмотре «Бэтмена» на заре отрочества и о своей неимоверной радости оттого, что фильм на самом деле являлся колоссальной рекламой показанных в нем сопутствующих товаров. Но товар все равно шел за сюжетом: сначала вышел фильм, а уже потом началась маркетинговая деятельность. И только Пластик наконец привел все в надлежащий порядок.
– Второй Закон, мальчики и девочки, гласит, что маркетинг – это товар, и наоборот.
Торговля будущим
Некоторые говорят, что человека создает его время.
– Чушь
Наверное, правда лежит где-то посередине. Толстоу определенно не был ученым, и не он разработал клаустросферу. С другой стороны, ему не исполнилось и тридцати, когда он построил медиаимперию, вознесшую его на вершину мировой торговли: он возглавил самую крупную в истории маркетинговую кампанию. Когда до людей начало доходить, что Земля гибнет, именно Пластик Толстоу встал у руля.
Вторая великая «зеленая» угроза возникла, когда выяснилось, что правительства используют технологию создания биосферы (замкнутой, независимой среды, спроектированной для исследований) для строительства так называемых клаустросфер – долгосрочных убежищ на тот случай, если жизнь на Земле действительно станет невозможна. Власть имущие поняли, что гибель планеты не за горами, и начали вкладывать деньги в бункеры, откуда могли бы управлять предсмертными судорогами Земли. Аргумент использовался тот же, что и во времена «холодной войны». Функции гражданских властей не должны быть затронуты глобальной катастрофой. Общество может погибнуть, но кто-то обязан по-прежнему представлять его интересы.
Узнав об этом, весь мир впал в панику. Если власти предвидят глобальную катастрофу и активно готовятся к жизни после нее, значит, дела из рук вон плохи. Даже самые непрошибаемые начали понимать, что Земля действительно в опасности; это вызвало мощную и яростную волну общественного протеста. Аморализм государственных деятелей, готовящихся пережить конец света, вместо того чтобы предотвращать его, был очевиден для всех. Поняв, что создание персональных клаустросфер стоит миллионы долларов, то есть доступно исключительно представителям власти и миллиардерам, простые смертные преисполнились гневом.
Именно этого и ждали защитники окружающей среды: неопровержимых доказательств того, что люди у руля четко осознают реальность приближающейся катастрофы.
– Когда крысы готовятся бежать, можете быть уверены: корабль тонет, – гремел очень молодой еще Юрген Тор во время своего первого появления на публике в качестве лидера «Природы». Его речь разнеслась по всему миру. – Мерзавцы готовятся к бегству! Как крысы! – с пафосом вещал огромный норвежец. – Погубив Землю своей жадностью и безответственностью, эти грызуны в человеческом обличье теперь ищут способа избежать чудовищных последствий собственных преступлений.
Люди пришли в ужас и наконец потребовали реальных действий по спасению окружающей среды. Постоянный технический прогресс вошел в моду, и некоторое время казалось, что зло (в данном случае клаустросферы) породило добро, а именно: корыстный интерес горстки трусов подвиг массы к действию.
Затем цены на технологию биосферы начали падать.
Так бывает всегда. Карманные калькуляторы появились как предмет роскоши, а через десять лет их стали за гроши продавать на заправках. Однажды первая маленькая «садовая» клаустросфера появилась на рынке, и Земля оказалась в большой беде. Сначала угроза казалась
Но все довольно быстро изменилось.
Технологические исследования, представленные общественности как подготовка к будущим путешествиям на Марс, шли полным ходом. В пустыне Аризоны пять лет проводились тайные эксперименты. Когда первые добровольцы вернулись из заточения с подносом горячих булочек, только что выпеченных из созданного внутри купола биотеста, первая настоящая клаустросфера была готова к продаже.
Пластик Толстоу назвал ее «Эдем-1».
Первые рекламные ролики служили наживкой. Они показывали роденовского мыслителя, размышляющего над яблоком, а простой слоган на экране гласил: «Подумай об этом».
Пластик обожал загадочные намеки.
– Подумай о Земле, подумай о яблоке, подумай о Рае, подумай о будущем. Все заключено в одном образе. Гениально, хотя проще некуда.
Потом появилось яблоко в виде земного шара. «Земля в опасности!» – кричала надпись на экране. «Перерабатывайте отходы! Вступайте в Гринпис! Покупайте клаустросферу!» Такова была стратегия Пластика в самом начале – примирить клаустросферу и защитников природы. Один процент от стоимости «Эдема» шел прямо во всемирный фонд «Природы».
Все это было почти сорок лет назад. Теперь и холдинг «Клаустросфера», и Пластик Толстоу стояли куда выше того уровня, о котором международные компании и магнаты СМИ двадцатого века могли мечтать. Толстоу реализовал свой замысел: его идеи распространяются через его собственные службы новостей и развлечений.
В душе, однако, он по-прежнему был просто торговцем. Именно поэтому, несмотря на свой взлет, он стоял на кухне, смотрел на потерпевший крушение нефтяной танкер и орал на сотрудников за то, что те позволили каким-то пончикам влезть между ним и наваром от экологической катастрофы.
Глава 5
Разоблаченный шпион
Человек, который слишком много болтал
Джуди поднимали с затонувшего танкера. Натан беседовал с охранниками у въезда в Беверли-Хиллз. Толстоу находился в своей кухне и устраивал разнос подчиненным, а Розали Коннолли, командир одного из отрядов группы «Мать Земля», террористка, как назвал бы ее Толстоу, стояла посреди калифорнийской пустыни.
В двадцать пять лет она несла на своих хрупких молодых плечах огромную ответственность, потому что именно ее задачей было спасти мир. Разумеется, она была не одна. Группа «Мать Земля» представляла собой большую организацию, и, несмотря на почетную должность главы отряда, Розали была не особенно крупной фигурой. И все же спасение мира – это серьезная задача, даже если у тебя есть помощники, и романтическая, немного загадочная ирландская девушка, вступившая в «Юную Природу» в возрасте десяти лет, превратилась в закаленного в боях и циничного борца. Несколько более крутого и циничного, чем ей бы хотелось, будь мир вокруг нее другим.