Второй год новой эры
Шрифт:
Что-то свое, переваливаясь с ноги на ногу и при этом ритмично пыхтя, танцевали могучие и в то же время неуклюже-обаятельные неандерталки. Они тоже участвовали в загоне, и со своей недюжинной силой помогали потрошить кабаньи туши, а также грузить мясо на УАЗ и сгружать его у Большого Дома. Именно неандерталки дружно выбирали веревку вместо лебедки, поднимая куски туш к воздушному хранилищу. И вот теперь они с полным правом участвовали в общем празднике, волей Основателей став равными остальным членам этого племени длинноногих. Освоившись и осмотревшись, мускулистые красавицы начали задумываться о дальнейших перспективах в своей личной жизни. Свой очаг, мужчина, дети, и все такое. И если невозможно найти мужчину своего вида, то для спаривания они вполне удовлетворятся любым из здешних длинноногих.
Смысл всего этого действа, как объяснила шаману Петровичу Фэра, был сексуально-патриотический. То есть, удачно отохотившись, танцоры и танцорки должны были таким образом побуждать друг друга к процессам продолжения рода. Поэтому, несмотря на
Выдернули из круга зрителей даже смущенную и покрасневшую мадмуазель Люсю, которую тут же начал обхаживать обнаженный по пояс влюбленный ловелас Гуг. В то же время другие танцорки недвусмысленными жестами принялись показывать Люсе, что следует поступить как они – то есть снять с себя все лишнее и покориться воле судьбы, раз уж на нее обратил внимание такой великий охотник. Такие же, не менее настойчивые предложения разоблачиться перед племенем поступали и другим юношам и девушкам из будущего. Сергей-младший первым сорвал с себя рубашку, закрутив ее над головой, после чего его тут же окружили несколько плотных титястых волчиц, старающихся в танце как бы ненароком прикоснуться сосками то к его груди, то к спине. Затем точно так же поступили и Оливье с Роландом, немедленно обратившие на себя внимание новых претенденток на руку и тело.
И если половозрелые Лани и полуафриканки были уже более-менее пристроены по семьям (и поэтому относились к танцу чисто формально), то волчицы – девицы и недавно овдовевшие молодухи (особенно последние) – просто из шкуры вон лезли, желая обратить на себя благосклонное мужское внимание. Вот одна из них остановилась перед шаманом Петровичем, уперла руки в боки, после чего повела плечами, отчего полушария ее грудей, похожие на маленькие арбузики, ритмично заколебались в такт этому движению, да так завлекательно, что вождь непроизвольно почувствовал напряжение в паху. Таких больших и крепких сисей Сергей Петрович не видел еще никогда – и поэтому непроизвольно облизнул губы.
И если Алохэ-Анна принимала участие в охоте и теперь вместе с остальными охотницами отжигала на танцполе, то две старшие жены – Ляля и Фэра (обе беременные, правда, на разных сроках), сидели по обе стороны от своего господина и повелителя. Они видели, что, кроме этой волчицы по имени Малу, их мужу оказывают свое особое внимание еще несколько женщин и девиц. Среди этих претенденток была и молодая светловолосая неандерталка по имени Цак, которую прозвали так за то, что она постоянно цокает языком. Это у нее был единственный в клане Землеройки маленький ребенок (сын) в возрасте около двух с половиной лет. Впрочем, никаких иных недостатков, кроме цоканья языком, у этой молодой женщины не имелось – и Ляля с Фэрой за спиной Сергея Петровича уже перешептывались, согласовывая ее кандидатуру в будущие жены.
Если уж в самом начале существования клана Огня вожди постановили, чтобы каждая половозрелая женщина имела своего постоянного мужа, единственного и неповторимого, то пусть все идет, как идет; и шаман Петрович сам пускай расхлебывает последствия того правила, на введении которого он когда-то настоял, а они ему в этом помогут. В первую очередь, надо пригласить эту Цак (как и некоторых других претенденток на семейные банные посиделки) и посмотреть, насколько они будут хороши в интимной обстановке. При этом за самим мужчиной оставалось только право отвергнуть кандидатуру, если она ему не нравилась. Впрочем, окончательное решение семья примет только после похода в баню, и право голоса в нем будут иметь все жены вождя-шамана. Впрочем, примерно тех же движений не избежал и Андрей Викторович, председательствующий на празднике в противоположном холле Большого Дома, только там картина была немного иной, потому что бывший старший прапорщик имел привычку сам выбирать себе новых подруг, оставляя женам возможность большинством голосов принять или отвергнуть предъявленную им кандидатуру. И только Лиза имела в его семье положенное старшей жене право вето.
Но не менее интересные вещи происходили и с участвовавшими в охоте молодыми людьми. И если Сергей-младший и Валера уже почти полгода имели по небольшому гарему и почти освоились в обществе, ведущем полигамный образ жизни, то для Роланда и Оливье такая активность молодых волчиц вокруг их персон стала в некотором роде сюрпризом. Они что, наивные, думали, что их минет чаша сия, и они не станут патриархами огромных гаремов, и не будут окружены преданными женами и любящими детьми? Да черта с два. Кстати, у Оливье еще до попадания в каменный век среди одноклассниц уже была девушка, которую звали Эва де Вилье, но только в отличие от Роланда и Патриции они пока не торопились узаконить свои отношения у шамана Петровича. Но, видимо всему должен был прийти конец, потому что того требовали интересы племени, и прежде чем вступать в брак с аборигенками, Оливье придется жениться на одной из своих соплеменниц, которая при этом автоматически становится старшей женой. И нынешний праздник Удачной Охоты с его специфическим сексуальным подтекстом тут ни при чем. Просто он обнажил и обострил те проблемы, которые и без него неизбежно возникли бы на горизонте.
Тогда же и там же
Люси д`Аркур – бывший педагог и уже не такая убежденная феминистка
Кажется, сегодняшний праздник заранее не планировался – он был проведен по инициативе местных, которые имели обычай непременно отмечать охотничий успех бурным празднеством. А уж наша охота, конечно же, была донельзя удачной – причем не только в глазах дикарей. И я понимала тех, у кого душа жаждала праздника – я и сама чувствовала потребность как-то по-особенному завершить этот день. С чувством самоиронии мне подумалось, что, наверное, вращаясь в таком окружении, я и сама становлюсь такой же, как местные… Хотя, хорошенько проанализировав свои ощущения, я пришла к выводу, что дело не в том, что я опускаюсь на более низкий уровень. Просто то, что я всегда прятала и подавляла в себе, вырвалось на свободу – и от этого стало необыкновенно легко. Почему так? Этот вопрос я неоднократно задавала себе. И неизбежно приходила к одному – здесь, в Каменном веке, я вернулась к своей сути. Вспоминая себя ту, которая попала сюда три месяца назад, я невольно поражалась изменениям, произошедшим с моим внутренним миром. Причем произошло это без всякого влияния и давления со стороны. Мне никто не навязывал свои взгляды и убеждения, никто не критиковал мои. Меня просто оставили в покое. Да, поначалу мне казалось, что надо мной издеваются, но это оказалось не так. Вся реакция на меня окружающих была вполне естественна. Так же, как и произошедшее после. Видимо, в условиях, которые в нашем мире назвали бы «максимально приближенными к естественным», человеческая суть неизбежно проявляет себя, хочешь ты того или нет. Вот взять Жебровскую. В один миг она попала в самое жалкое положение – и все из-за того, что вся ее сущность вдруг вышла наружу. А ведь она смотрела на остальных свысока, воображая себя важной персоной, приближенной к вождям – и все это оказалось зыбким и непрочным. Интересно, что с ней будет дальше – я имею в виду, изменится ли она внутренне, как это произошло со мной?
Что ж, возможно, в будущем я еще подумаю над механизмами преображения личности в первобытных условиях, и, может быть, даже напишу на эту тему научный труд – кто знает, а вдруг он каким-то образом сохранится и дойдет до потомков… Вот тогда было бы очень интересно узнать, зародится ли такое явление, как феминизм…
Раз от раза я все больше убеждаюсь в том, что мои казавшиеся незыблемыми убеждения все больше размываются, теряют свою вескость и силу – словно это был всего лишь мираж, принимаемый мной за истинность. И ведь что любопытно – никто не проводит со мной идеологическую обработку. Иногда, правда, и теперь у меня вдруг возникают какие-то идеи применительно к этому обществу, но уже через мгновение они кажутся мне нелепыми и абсурдными, так что я даже их не высказываю. Лишь однажды я поделилась некоторыми соображениями с мадам Мариной, и она долго смеялась надо мной. Дело в том, что я предложила создавать однополые семьи – ну, то есть где оба супруга – женщины. У нас в Европе это совершенно нормально, и даже я когда-то активно ратовала за то, чтобы выбросить из употребления такие устаревшие слова, как «мужчина» и «женщина», заменив их на выражение «обладатель мужских/женских половых органов». Да и выражение «беременная женщина» тоже вызывало в наших феминистских рядах некоторое возмущение, потому что в условиях прогрессивного общества, когда можно самому выбирать, обладателем каких половых органов ты хочешь стать (хирургия нам в помощь), это словосочетание является дискриминационным. Итак, на мое робкое предложение женить женщин на женщинах мадам Марина расхохоталась и долго не могла успокоиться – она держалась за свой большой живот, а из ее глаз текли слезы… После этого она мне объяснила, что наша главная задача – продолжение рода, усиление племени, и какой вообще смысл создавать однополые пары, ведь тогда племя выродится. Она сказала, что мы, пришедшие из будущего, должны быть примером для местных, и наша задача – по возможности предотвратить ошибки человечества, случившиеся в НАШЕЙ истории. Я сказала, что это вряд ли в наших силах, а она ответила, что попытаться стоит – и именно в этом и заключен весь смысл их миссии сюда, в это темное время невежества. Что это – шанс для всего человечества пойти несколько иным путем, и что если столь удивительная вещь, как попадание сюда, произошла, значит, так было предусмотрено кем-то свыше… Говоря последние слова, мадам Марина многозначительно потыкала пальцем в небо, намекая, очевидно, на Бога.
Отчего-то именно эти слова впечатлили меня особенно сильно. Как-то очень ярко и остро вспомнилось, как пятилетней девочкой я любила Бога, мне нравилось читать про него книжки – и тогда мне казалось, что он, добрый Боженька, всегда незримо стоит у меня за плечом, оберегает от невзгод; утешает и поддерживает. Что он мудро правит всем миром, слушает молитвы и любит всех без исключения – и хороших, и плохих. Но потом все это стало казаться мне смешным. Я поняла, что религия – удел слабых людей. Они предпочитают плыть по течению, называя это «покоряться Божьей воле», но на самом деле просто не хотят бороться за улучшение своей жизни и жизни всего человечества. Окончательно удостоверилась я в этом, когда вступила в ряды борцов за гендерное равенство. Более того – мне стало ясно, что религию придумали мужчины, чтобы подчинять себе женщин.