Второй раунд
Шрифт:
Мишины остановились у небольшого, скрытого кустарником домика. За калиткой дежурил полицейский. В кухне, куда их проводили, допрашивали молодую женщину, всхлипывающую, с распухшими от слез глазами. Сотрудник полиции деловито отстукивал показания на портативной машинке.
Начальник криминального отделения участка коротко доложил существо дела. Берта — невеста Вернера Факлера — должна была встретиться с ним, он сам назначил свидание, но не пришел. Тогда она приехала сюда. У калитки стояла его машина, и она подумала, что он дома. Однако на ее звонки никто не открыл. Тогда она перелезла
Она принялась стучать, но он даже не пошевелился. После этого фрейлейн Берта прибежала в участок.
— Когда мы взломали замок и вошли сюда, сразу стало ясно, что господин Факлер мертв, — закончил объяснение криминалист. — К осмотру помещения и трупа мы не приступали, ждали вас.
Енок, врач и Фомин остановились на пороге комнаты. Пахло паленым. Вернер сидел, уронив голову в раскрытый радиопередатчик. Его левая рука с зажатым в ней пинцетом лежала на трансформаторе, правая, затекшая, фиолетового цвета с растопыренными пальцами свисала вниз.
К горлу подступила тошнота, и Фомин закурил. Его примеру последовали и остальные, кроме доктора, который первым шагнул вперед.
— Минутку, — остановил его Енок, — пусть вначале эксперт снимет отпечатки. А уж потом мы…
— Извините, — сказал доктор, расправляя на пальцах резиновые перчатки.
На столе продолжал гудеть трансформатор, раскаленные лампы приемника источали жар. Доктор с помощью Енока и полицейского осторожно опустил тело Факлера на пол.
Раскрыли окна. Дышать стало легче. Не вмешиваясь в работу эксперта, Фомин осмотрел комнату, где обнаружили труп, потом перешел в другую, но ничего подозрительного, никаких следов борьбы не нашел. Ничего существенного не дал пока и осмотр трупа.
— Смерть наступила мгновенно, от удара током, — констатировал врач. — Посмотрите, как прикипел пинцет к ладони. Я предполагаю, он нечаянно коснулся анода, а правую держал у шасси. Получилась замкнутая цепь. Результат налицо. Минутку… Достаньте-ка из сумки мою лупу… Удивительно… — разглядывая руку через стекло, медленно проговорил он. — Ладонь обожжена. Это понятно. Но вот что-то не сходится…
— Разрешите, — Фомин взял у эксперта лупу.
На тыльной стороне кисти Вернера, где кожа была значительно мягче и тоньше, ясно выделялись едва заметные вмятины. На них обратил внимание и Енок, вслед за Фоминым осмотревший руку убитого.
— Закройте труп и пригласите фрейлейн Берту, — сказал он. — Надо кое-что выяснить.
Девушка вошла, стараясь не смотреть в сторону накрытого простыней тела Факлера.
— Извините, фрейлейн. Но это печальная необходимость. Вы часто бывали здесь?
Она кивнула.
— Тогда внимательно посмотрите вокруг, все ли тут на своем месте?
Она обвела комнату взглядом, перебегая глазами с предмета на предмет.
— Как будто все на своих местах. Я убирала здесь два дня назад. Завтра или послезавтра должна приехать мать Вернера. Она гостит у сестры в Севенемюнде.
— Ваш жених был левша? — спросил Фомин.
— Нет.
— Спасибо. Выйдите пока, — попросил он Берту. — Пораженной оказалась левая рука, геноссе Енок. И это вызывает недоумение, когда мы знаем, что погибший не был левшой. Мне помнится, у всех электриков и радистов существует что-то вроде неписаного закона. Когда работаешь под напряжением без защитных средств, левая рука должна находиться за спиной. Факлер должен был соблюдать это правило.
— И потом эти вмятины на коже… А может быть, мы имеем дело с тщательно замаскированным преступлением? — раздумывая, сказал Енок.
— Может быть, но это нужно еще проверить. Факлер мог и пренебречь личной безопасностью. Тогда — случайность. И вот еще что… — Фомин теребил затылок — В делах, связанных с самоубийством или убийством, одной версии, даже когда все кажется ясным, недостаточно.
— У нас еще мало опыта, геноссе Фомин, — заметил Енок. — А в нашем деле, кроме энтузиазма и желания как можно лучше служить своему народу, нужен еще и опыт. Но так ли?
— Понимаю, геноссе Енок.
— Послушайте, геноссе Фомин, а не может ли отсюда тянуться ниточка к бюро. Ведь Факлер там работал. Может быть, Фердман?
— Может быть, — согласился Фомин. — Давайте закончим разговор с фрейлейн.
Берга сидела в гостиной, отрешенно глядела в окно и плакала.
— Простите, фрейлейн, что беспокоим вас своими вопросами, но нам крайне необходимо выяснить истинные причины смерти господина Факлера. Постарайтесь, пожалуйста, вспомнить: господин Факлер не рассказывал вам случайно о каких-либо своих врагах или новых знакомых? Может быть, он был последнее время чем-нибудь расстроен?
— Нет. Не помню таких разговоров. И настроение у него было хорошее. Насчет знакомых?.. Не знаю, может ли иметь к этому отношение. В воскресенье на пляже мы познакомились с господином Максом — я запомнила, что он какой-то подрядчик. Вместе провели вечер, обедали.
— При каких же обстоятельствах произошло знакомство?
— Мы сами были инициаторами. Камеры на автомобиле Вернера старые. Отказали сразу две. Мы не могли ехать. Вернер пошел искать, у кого бы взять взаймы. И нашел этого Макса.
— А вы смогли бы описать его внешность?
— Пожалуй, да. Приятный такой мужчина, — чисто по-женски начала Берта, — выше среднего роста, блондин, светлоглазый, лоб высокий, лицо худощавое, загорелое… Наверное, все. Да, еще — его машина марки ДКВ, серого цвета. Одет он был в светлые брюки и белую рубашку.
— Господин Факлер потом встречался с ним?
— Вернер говорил, что этот Макс к нему заезжал за камерами. Это, пожалуй, все… Да, больше ничего не знаю.
— Фрейлейн, у меня к вам просьба. Вернее, совет, — сказал Фомин. — Не исключено, что этот господин еще встретится с вами. Возможно, он приедет на похороны. Где бы эта встреча ни произошла, не говорите, что мы интересовались им.
— Вы подозреваете этого Макса?
— Все может быть, фрейлейн. Если удастся, запомните номер его машины. Вероятно, он спросит о причинах смерти господина Факлера, скажете: что, как вам сказали в полиции, Вернер погиб от собственной неосторожности.