Второй раунд
Шрифт:
Денисов пригладил волосы и несколько неуверенно сказал:
— Ну что же, рассказывайте.
— Я русская — Людмила Николаевна Борисова. Отец был бухгалтером Одесского горсовета, мама — учительница немецкого языка в школе. Они погибли в первые дни войны при бомбежке. Мне не было тогда семнадцати. Во время осады города я помогала в больнице. А когда в Одессу ворвались немцы, попала в облаву. Нас, большую группу девушек и женщин, угнали в Германию. Меня отдали или продали, — не знаю, как точно определить, — в поместье барона фон Штольца, как я потом узнала, крупного промышленника. Управляющий имением этих Штольцев, отбирая на работу русских, взял меня с собой, потому что я знала немецкий язык. Так все началось…
Денисов ожесточенно грыз ветку. И Лотта, словно боясь, что он сейчас встанет и уйдет не дослушав, заторопилась.
— В имении меня отдали в распоряжение экономки Марты, и я стала горничной баронессы. Это было время, когда тыловые немцы почувствовали наконец, что такое война. Спасаясь от бомбежек баронесса с дочерью больше жили в Швейцарии Марта и ее муж относились ко мне хорошо. В порыве откровенности она проговорилась, что сына ее нацисты держат в концлагере и что он, наверное, коммунист.
Перед концом войны всех, кто работал у барона, отправили в лагерь. А меня Марта оставила. Не знаю, как ей удалось получить для меня паспорт на имя Лотты Бор.
«Зачем она мне это рассказывает? — нервничал Денисов. — И почему сейчас? Могла бы раньше рассказать — в комендатуре? И зачем столько времени скрывала русское происхождение?»
Он чувствовал, что это еще не главное. Он смотрел на нее и пугался ее глаз. Теперь они были не печальные, как раньше, а решительные, какие-то дикие.
— После войны, — продолжала Лотта, — виллу Штольцев занял английский майор Эдвард Старк. Нас он выселил на хутор и привез своих слуг. Это было уже в конце сорок пятого. Однажды меня вызвали к Старку. Он встретил приветливо и, как выяснилось, все знал обо мне и о моем паспорте на чужое имя. Он спросил: «Почему вы изменили Родине, почему не вернулись домой?» Я растерялась и ответила, что собиралась домой, но не знаю, к кому обращаться. «Я готов помочь. — сказал он, — но кто вам поверит. Вы теперь немка. А если и поверят, что вы русская, то все равно сошлют в Сибирь». Старк дал мне газету «Посев» [40] на русском языке. В ней рассказывалось, как в СССР преследуют тех, кто был угнан в Германию и вернулся. Вы не представляете охватившее меня отчаяние. Я только и жила мечтой вернуться домой. И вдруг такое… Вы верите мне?..
40
Газета, издаваемая антисоветскими белоэмигрантскими организациями.
Денисов не ответил.
Лотта вздохнула, в ее глазах блестели слезы.
— Через несколько дней, — снова заговорила она, — Старк позвал меня, начал успокаивать, что не все еще потеряно, и, если я выполню его небольшое поручение, он выдаст мне документы, которые объяснят все, что со мной произошло, и я смогу вернуться домой. Но вначале мне, дескать, нужно выехать в Энбург и привыкнуть к новым советским порядкам, устроиться на работу к русским, не выдавая своей национальности. Ну, скажем, переводчицей в комендатуру или в какую-либо воинскую часть, возможно, в акционерное общество «Дерунафт». Потом он пришлет своего человека, и тот скажет мне, как быть дальше. И тогда я попаду в Россию. Мне не с кем было посоветоваться, я согласилась, хотя уже тогда подумала, что может быть найдутся другие пути на Родину.
Я уехала в Энбург. Старк дал мне деньги на дорогу, сказал, что, если я не захочу в дальнейшем иметь с ним дела, то смогу вернуть ему долг, и с этим все кончится.
Я уже говорила, старики, приютившие меня, были очень добры. Когда хозяев не было дома, Марта разрешала мне играть на рояле — в Одессе я занималась в музыкальной школе и училась пению. В Энбурге я не стала искать работу там, где рекомендовал Старк, устроилась в «Тиволи». Сначала работала кельнершей, как-то спела — музыкантам понравилось, и они взяли меня в джаз. Я написала Старку, что могла бы вернуть ему деньги, и даже попросила совета, как мне поступать дальше, чтобы уехать домой. Ответ страшно напугал меня. Я поняла, что попалась в ловушку. До этого я думала: если он англичанин — они же были союзниками СССР в войне — то он даст добрый совет. И что же…
У нее задрожали губы, и она прикрыла рот рукой, стараясь пересилить себя и не разрыдаться.
— Недавно оттуда пришел человек. Просил приютить на несколько дней. Я опять смалодушничала и разрешила. Это была моя очередная глупость. Человек этот дал понять, что я игрушка в их руках и что они, как хотят, могут распоряжаться мною. Я ire находила себе места. И тут… — она со страхом глядела на Денисова. — Только поймите правильно… Помните поездку в Лейпциг? Ту самую… Так вот, вечером в субботу, он пришел и показал вашу фотографию. Он приказал мне поехать в Лейпциг и любыми средствами… Одним словом, он требовал, чтобы я познакомилась с вами…
Денисов вскочил как ужаленный. Лотта схватила его за руку, удерживая.
— Нет-нет, я ведь ничего не сделала… Вспомните, Виктор. Все получилось само собой, и мне тогда было действительно плохо. Поверьте! Я в тот день чуть не покончила с собой. И еще раньше я твердо решила рассказать всю правду о себе, об этом Максе — так он назвался. Он страшный человек и, наверное, задумал против вас что-то ужасное. А я не хочу… Я так просила вас прийти. Я так ждала вас… Ну, конечно, откуда вы могли знать, что это так важно…
— Алло! Говорит начальник К-5, Енок. Прошу геноссе Фомина. Произошло чрезвычайное происшествие, и он нам очень нужен.
— Сейчас разыщем, — сказал дежурный.
Капитана нашли в архиве. Узнав, что звонит Енок, он стремглав помчался к дежурному.
— Геноссе Енок? Что случилось. Что!.. — Дежурный видел, как поползли вверх брови Фомина. — Инженер Факлер? Понятно. Сейчас же выезжаю.
«Кого бы взять с собой? — подумал капитан. — Скитальца нет. — Увидел в окно старшину Петрова. — Хорошо, если он не занят с Денисовым». Сбежал во двор.
— Саша, хотите поехать со мной?
— С удовольствием, товарищ капитан, — выпалил Петров, даже не спрашивая, куда его приглашают.
— Виктор Сергеевич вас не будет искать?
— Нет, сегодня я свободен.
— Наденьте штатский костюм и возьмите оружие. Доложите дежурному, что это мой приказ, и бегом! Я жду в машине.
Через четверть часа они уже входили в кабинет оптайлюнглайтера.
— Едем. Там нас ждут криминалисты и сотрудники полицейского участка, — сказал Енок.