Второй раунд
Шрифт:
Он встал, не выпуская ее руки.
— Ничего особенного, ничем не отличается от трех других.
— Не в этом дело. Посмотри и запомни. Так надо…
— Посмотрел и запомнил. Хотя не пойму, зачем.
— Потом поймешь. — Эрна гибким движением прижалась к нему, поцеловала в губы и решительно зашагала прочь, грациозно покачиваясь на высоких каблучках.
Проводив Эрну взглядом, он нагнулся и посмотрел на ножку скамейки. Пожал плечами. Потом покрутил барабанчики магнитофона. Повесил его на ремешок.
Взял коробку под мышку и, довольный, вышел на аллею, ведущую к выходу.
У ворот столкнулся с кудлатым парнем в цветастой рубашке навыпуск. Тот загородил ему дорогу. Подняв глаза, узнал старого приятеля Бориса Хряпина.
— Лугунов? Привет, старик! — сказал тот. — Чего здесь?
— Так, гуляю.
— Один? Нашел место.
— А ты?
— Я с попутчиками… Разные прочие шведы. — Хряпин подмигнул. — Деловой контакт. Просили показать Новодевичье, и вообще…
— Не бросил это дело? Смотри, не погори, как Венька.
— У меня, старик, приличные родители. И вообще… А как твоя маман?
— Спасибо. — Лугунову хотелось скорее уйти от Хряпина. Встреча эта вызывала у него внутренний протест и тоскливые воспоминания, когда они были в одной компании с Венькой, а тот напропалую фарцовал. Лугунов тогда занимал в их кругу незавидную роль переводчика. Они делали дела, а он старался оставаться в стороне, хоть от доли не отказывался. Но спорил, останавливал. «Ты же у нас отличник, — еще язвил тогда Венька, — а что делать нам, вечным двоечникам, изгнанникам со студенческой скамьи». Он злился, но дружбу с ними не бросал. А Боб Хряпин еще говорил: «Мы же не Родину продаем, а торгуем тряпками. Чудак, мама устала снабжать тебя грошами». Венька, наглый и циничный, никогда не нравился ему, но он был заводила и организатор разных веселых вечеринок, и Лугунов не делал попыток оставить его компанию. А еще их, всех троих, связывали общие и, как им казалось, независимые взгляды на жизнь.
— Эх ты, какую штучку раздобыл. — Глаза Хряпина разгорелись, когда он увидел магнитофон. — А говоришь, бросил…
— Подарок.
— Темнишь, старик. Может, сторгуемся?
— Нет-нет.
— Ну, как хочешь. Адью своей маман.
Лугунов пожал потную, липкую руку Хряпина и, когда тот побежал к своим «шведам», брезгливо вытер ее о штаны. «Как хорошо, что наши дороги разошлись», — подумал он и вышел за ворота.
Эрна, столь торопливо распрощавшаяся с Лугуновым, видимо, не так уж спешила к своему дядюшке в гостиницу. Покружив у памятников, вышла на новое кладбище и, встретившись со своим недавним попутчиком, пошла в сторону гостиницы «Юность». Скоро они сидели в ресторане, отдавая дань русской кухне. Между первым и вторым блюдом мужчина раскрыл фотокамеру и извлек готовые фотографии. Последовательно были зафиксированы наиболее интересные эпизоды недавнего свидания молодых людей.
— Молодец, Эрна, — убирая снимки, сказал мужчина. — Значит, он будет в Риге?
— Да, все так, как вы хотели. И он, кажется, всерьез ждет новых любовных похождений со взбалмошной девицей, у которой весьма состоятельный дядя. Но…
— Есть вопрос? Разрешаю. Один.
— Почему именно Рига? Там мало интересного. И море холодное.
— Моя дорогая, жизнь складывается не из одних развлечений, а в Риге у нас — дела. И сделает их, кстати, наш мальчик. Это укрепит в дальнейшем его привязанность к нам.
— Вы считаете, сделанного недостаточно?
— Это все хорошо. Но, чем больше он завязнет тетерь, тем крепче будет привязан к нам в будущем.
Михайлов спешил. Ему не терпелось доложить полковнику о результатах поездки. Выскочив из машины, он не стал дожидаться лифта, у которого скопился народ, а свернул на лестницу, шагая через две ступени.
Фомин был у себя.
— Отдышитесь, — сказал он. — Зачем бегать по лестнице? Спешить надо медленно.
Михайлов разложил свои записи.
— Можно, Евгений Николаевич?
— Можно, только спокойнее.
— Ничего похожего на Зандлера установить мне не удалось. Фамилия эта, как я выяснил в справочниках, довольно распространенная. Бароны такие были и не одна ветвь… Но к нам за последние годы в гости не приезжали. В общем, Зандлера нет.
— Этого следовало ожидать. А что еще?
— Из тех, кто в какой-то мере схож с интересующим нас лицом, я отобрал шесть человек. В основном отдыхающие по путевкам «Интуриста». Двое из них позавчера выехали в Ялту, где хотят пробыть недели две. Есть коммерсанты из Бельгии и ФРГ. Как указано в их паспортах — Гутман и Квалик. Возраст их подходит. Двое находятся в Москве, уже побывали на юге. Вернулись. Теперь собираются в Ленинград — взяли билеты. Это — директор гимназии Фишер и второй — Крайкемаер, коммерсант. И еще двое. Вернее, один. Сегодня утром с племянницей он вылетел в Киев, затем посетит Ригу и Ленинград. Потом вернутся в Москву. Сходство — опять только одно — возраст.
Приметы Фишера, если их сравнивать с фотографиями, что вы мне дали, более всего похожи на Лютце — Зандлера. Но тоже так… умозрительно.
Тот, что с племянницей из Бельгии Иоганн Гартенфельд, здесь совсем недавно. Его племянница, Эрна Гартенфельд, приехала на двадцать дней раньше и успела побывать на Черноморском побережье.
— Меньше, чем мало, но лучше, чем ничего. Что будете делать дальше?
— Что у кого здесь было — проверить трудно. А то, что будет, можно проследить. Свяжусь с товарищами из Ялты, Киева, Риги, Ленинграда. Попрошу помощи.
— Хорошо. И познакомьтесь как следует с делом, теперь у вас есть время. Утром обязательно побывайте в адресном бюро. Договоритесь, чтобы адресные карточки на Денисовых — подробнее о них вы узнаете из материалов дела — на время из картотеки изъяли. Это для того, чтобы исключить для Зандлера-Лютце возможность узнать их адрес.
— Значит, вы считаете, эти Денисовы могут кого-то заинтересовать?
— Могут. Виктор Сергеевич Денисов — крупный ученый, академик, а его жена… Ну ладно, разберетесь. Еще что?
— Попробую заполучить отпечатки пальцев Фишера и Крайкемаера. Я узнал, что они собираются пойти в театр. Заказывали билеты. Если сегодня не сделаю, то что-нибудь придумаю завтра обязательно.
— Только будьте осторожны, очень осторожны, чтобы не задеть как-либо невзначай их достоинство. Уж такие складываются исключительные обстоятельства, что мы должны это сделать, но нельзя обидеть ни в чем не повинных. Потом разнесут черт те что…
— Я не предполагала, дядя, что город так красив, — заключила Эрна, когда они, заставив шофера такси поколесить по улицам, вышли наконец из машины на площади перед гостиницей «Рига».