Второй шанс — 2
Шрифт:
— Чё, правда книжку написал? А почитать дашь?
Пришлось объяснять, что все четыре экземпляра в Москве, в разных издательствах, и если где-то не прокатит (а где-то по-любому не прокатит) то экземпляр рукописи пришлют почтой. Потом он увидел висевшие на стене медаль и грамоту за победу на первенстве РСФСР, а когда мать рассказала про гонорар за «Гимн железнодорожников» — и вовсе выпал в осадок. Даже не поверил сначала, думал, мы его разыгрываем, так что маме пришлось показывать сберегательную книжку.
— Охренеть! — выдал отец, хватая себя
Вот ещё один любитель побыстрее избавиться от семейного капитала. Пришлось провести небольшую воспитательную беседу, как и в случае с мамой. После чего сказал, насыпая в карман лётной куртки орешков:
— Так, ну вы тут поворкуйте наедине, а я пойду часочек-другой погуляю.
Родители слегка смутились от такого моего выражения, однако возражать не стали, показалось, что они мой временный уход внутренне одобряют. У меня же, когда я вышел под вечернее небо, на котором загорались звёзды, мелькнула мысль позвонить Инге, но отчего-то не решился. Вот из Ташкента вернусь, пообещал я сам себе, тогда обязательно позвоню и назначу свидание.
— Макс, ты где вечно пропадаешь?
О, Андрюха с Игорьком! Поздоровались, насыпал в подставленные ладони орешков, после чего решили спуститься в подвал. Спустились, Игорёк ввернул в патрон лампочку, и подвал озарился тускловатым 60-ваттным светом. Давненько я здесь не был, хотя, по большому счёту, ничего особенно не изменилось. Разве что появился столик и две табуретки — третью заменял поставленный на попа сколоченный из реек овощной ящик. Да ещё в углу стояла видавшая виды гитара производства «Пензенской фабрики пианино». Несмотря на название, там помимо пианино делали и такие вот дубовые гитары, как семиструнные, так и шестиструнки, игра на которых превращала пальцы в настоящий фарш.
— Может, в переводного перекинемся? — спросил Андрюха, доставая из укромной ниши в стене потрёпанную колоду карт.
— А давай, — легко согласился я.
Играли сначала на щелбаны, потом, когда лбы у всех покраснели, начали ставить по копейке. В итоге за час Андрюха выиграл 15 копеек и, довольный, заявил:
— Макс, может, сыграешь на гитаре что-нибудь? По телеку ты тогда здорово выступал.
— Ладно, — снова легко согласился я. — Что вам спеть?
Гитару для начала пришлось настроить, после этого я исполнил несколько вещей с нашего первого альбома, потом решился и спел балладу «Посвящение», а под занавес свою шуточную «Новогоднюю» — как раз в тему наступающего праздника.
— Где будете встречать? — спросил я парней.
— Я дома, с родаками.
— И я тоже. А ты?
— Да тоже, наверное, с родителями. У меня, кстати, отец приехал, до весны точно дома будет, а там, говорит, на прииски наймётся.
— Чё, золото мыть будет?
— Вроде того… Ладно, пойду, а то что-то засиделся. Завтра к тому же в Ташкент лететь с утра, не проспать бы. Вернее, сначала у нас вылет в 7.40 в Москву, а там сразу пересадка на ташкентский рейс.
Дома родители успели устроить небольшое застолье, в центре стола возвышалась полупустая бутылка с коньячного цвета жидкостью. Как объяснил отец, настойка на самогоне из лузги кедрового ореха с черносливом.
— Давай сынок, поддержи компанию, ты уже взрослый почти, стограммулечку можно, — сказал он, наполняя настойкой чистую рюмку под неодобрительным взглядом мамы. — Ну, за всё хорошее!
Потом продолжились застольные разговоры, отец, узнав, что завтра я улетаю на целую неделю, немного расстроился, но затем, видимо, подумав, что я тоже расстраиваюсь, решил меня подбодрить, прочитав немного заплетающимся языком лекцию о том, что я должен сделать, дабы одолеть всех соперников и вернуться в Пензу с золотой медалью.
— Мать убирай со стола, — скомандовал он, — а потом всем спать — сыну ни свет ни заря в аэропорт ехать.
Утром он собирался даже проводить меня в аэропорт, но я отговорил его от этой идеи, мол, уже не маленький. Храбсков меня уже ждал, лететь в столицу Узбекистана с пересадкой нам предстояло вдвоём. Деньги на билеты и командировочные расходы выделил областной спорткомитет, но я, разумеется, взял с собой некую сумму, достаточную для того, чтобы как минимум вернуться домой с сувенирами. А именно сто рублей, надеясь, что потратить удастся не больше половины.
В Москву с Храбсковым мы летели на АН-24. Час с небольшим — и вот мы спускаемся по трапу в аэропорту «Быково», получаем наши чемоданы, на электричке добираемся до Казанского вокзала, там спускаемся в метро и едем по кольцевой до «Павелецкой». А уже оттуда снова электричкой в аэропорт «Домодедово». В 11.30, успев в зале ожидания перекусить захваченной из дома снедью, садимся в самолёт, следующий рейсом в Ташкент. Половина пассажиров ИЛ-62 — узбеки, видел, как они сдавали в багаж целые тюки. Видно, решали в столице какие-то свои дела, скорее всего, связанные с торговлей.
В полёте нас всё же кормят из пластиковой посуды, на выбор курятина или рыба, причём порции такие, что пониманием — не зря «заправились» перед вылетом. В 15.25 приземляемся в аэропорту «Ташкент». Город встречает нас пасмурной погодой, такое ощущение, что время повернулась вспять и мы вернулись в нашу осень. Стюардесса перед посадкой проинформировала пассажиров, что в Ташкенте сейчас 9 градусов тепла, и теперь мы имели возможность в этом убедиться. Я даже не стал застёгивать на молнию куртку, опасаясь попросту взопреть.
В аэропорту нас встретил местный представитель оргкомитета турнира, попросивший называть его просто Каримом, без всяких отчеств. Он усадил нас в свой «Москвич-412», вещи закинул в багажник, и мы помчались в загородный дом отдыха, куда селили всех приехавших на первенство Союза боксёров и тренеров. Так как дом отдыха аэропорт располагался с противоположной стороны Ташкента, нам пришлось миновать часть центрального района города, и по пути Карим то и дело отвлекался на рассказ о мелькавших мимо достопримечательностях столицы Узбекистана.