Второй шанс — 2
Шрифт:
— С жильём вопрос бы решили, — отмахнулся Козырев. — В общем, я так понял, планы у тебя на Ингу самые серьёзные?
— Серьёзнее некуда, — подтвердил я. — Единственное — моего одного желания мало, вдруг она встретит другого?
— Это да, всякое может быть, — кашлянул собеседник и выдал избитую сентенцию. — Жизнь — штука сложная. Но учти, в том, чтобы Инга не стала поглядывать на сторону, должна быть и твоя заслуга.
— Поверьте, Михаил Борисович, уж во мне-то вы можете не сомневаться.
Козырев поморщился, словно от зубной боли, видно, всё же вспомнил
— Да ты тоже не зарекайся, за эти годы всякое может случиться. Да и за годы совместного проживания тоже, если уж на то пошло.
— У нас с тобой за восемнадцать лет, слава богу, ничего не случилось, — подала голос Нина Андреевна.
— Мы с тобой — счастливое исключение, — криво усмехнулся Михаил Борисович. — Ладно, Максим, главное мы выяснили. Теперь осталось успокоить Ингу.
— Может, я попробую?
— Не надо, мы уж как-нибудь сами.
— А о моём визите она знает?
— Нет, возможно, попозже расскажем, после твоего ухода.
— Только я вас прошу, передайте ей мои слова в точности.
— Не переживай, отсебятину нести не собираемся.
Домой я шёл в растрёпанных чувствах. Вроде и выволочки особой не получил, но как-то хреновато было на душе. Ещё и с Ингой неопределённость. От девиц в истерике можно ожидать всего, чего угодно. Криков-то и рыданий из-за двери её комнаты я вроде не слышал, но это отнюдь не значит, что она успокоилась. А ежели бритвой по венам? Бр-р-р, прям как в моей песне «Одна». Хочется верить, что у Инги хватит ума не идти на столь радикальные меры.
На следующий день я позвонил Козыреву на работу, чтобы узнать, как там Инга? Тот снова заявил, что это не телефонный разговор, попросил и в этот раз подойти к зданию обкома.
— Да вроде получше, даже в школу пошла, хотя вчера кричала, что не то что в школу ходить не будет, а даже из дома уйдёт, — сказал Козырев, шмыгая на морозе носом. — Сам пойми, какой это для девочки стресс. Не хочу даже представлять, что было бы, узнай в школе о результатах обследования у гинеколога. Девочка-то отличница, примерная в поведении, а тут такое! Выгнать не выгонят, конечно, но пятно… Да и позор на всю школу.
Вообще ситуация по меркам будущего бредовая. В моём XXI веке девчонки в 14 лет уже вовсю, извиняюсь, совокупляются, причём не всегда с ровесниками, и никого это особо не волнует, разве что их родителей, да и то далеко не всегда. Сейчас же моральный облик комсомолки рассматривается чуть ли не под микроскопом, она должна быть чиста телом и светла помыслами. Иначе, не исключено — всеобщее презрение, и ни о каких перспективах в будущем можно даже не мечтать. Во всяком случае, на ближайшее 13 лет, потом, после развала страны, в олигархи пролезут даже вчерашние бандиты.
— А про мой вчерашний визит рассказали?
— Рассказали…
— И как?
— Да никак, уткнулась лицом в подушку, с нами разговаривать не хочет. А утром молча собралась и ушла в школу.
Но всё же мне нужно было переговорить с Ингой один на один, и в тот же день, сославшись на неважное самочувствие, я отпросился с уроков и
— Инга! Да Инга же!
— Ну что?! — резко обернулась она, так что струившиеся из-под шапочки волосы взметнулись вверх. — Зачем ты пришёл? Прощения просить? Считай, что я тебя простила. Пока!
— Погоди!
Я догнал её и пошёл рядом, чуть касаясь рукава её дублёнки рукавом своей лётной куртки.
— Во-первых, мне не за что просить у тебя прощения. Я же тебя не насиловал, это было… Это было красиво и романтично. Мне кажется, таким и должен быть первый сексуальный опыт, когда оба партнёра получают удовольствие.
Она молчала, но мне показалось, что взгляд её, который она устремила перед собой, слегка потеплел. Может, и правда вспомнила, как ей было хорошо?
— А во-вторых, я твоим родителям уже сказал, и тебе могу повторить, что своё будущее связываю только с тобой. Мне никто больше не нужен, только ты одна.
— Это ты сейчас так говоришь, — пробурчала она.
— Да…
Я малость даже задохнулся от враз обуявших меня чувств.
— Да если хочешь, я прямо сейчас поклянусь!
— Вот так прямо и поклянёшься? — спросила она, остановившись и с прищуром глядя мне в глаза.
— Вот так прямо и поклянусь, — чуть сбавив обороты, согласился я, вновь кляня себя за свой резвый язык.
— Давай.
Она склонила голову набок, продолжая хитро щуриться, мол, что, слабо? А не слабо! Мужик сказал — мужик сделал!
— Ну хорошо…
Я набрал полную грудь воздуха и на одном дыхании выдал:
— Клянусь, что буду любить тебя одну до конца своих дней! Вот!
Ну наконец-то она улыбнулась! Мало того, рукой, свободной от портфеля, взяла меня за меховой отворот куртки, приблизила к себе и легонько чмокнула в губы. Да и ладно, бог с ней, с клятвой, главное, что моя Инга оттаяла. Правда, клятва у нас получилось какая-то односторонняя, мелькнула мысль задним числом, но почему-то мне казалось, что уж если из нас двоих кто-то и изменит, то скорее это буду я, чем Инга.
Глава 7
А затем я провожал её домой, по пути пригласив в кафетерий, где в будущем будут располагаться «Бозы». В которые, кстати, с проверкой нагрянет Елена Летучая, и обнаружит там тараканов. А бозы (они же позы и буузы), между прочим, готовили неплохие, я любил туда захаживать в прежней жизни. Сейчас же мы стояли за круглым столиком на высокой ножке и пили какао с творожными сочниками. То, что было в школе на осмотре у врача и в дальнейшем, мы не обсуждали, словно бы сговорившись, что эта тема теперь — табу для нас обоих. Обсуждали новые фильмы в кинотеатрах, песню для Пугачёвой, которую мне пришлось негромко напеть, наших новых соседей по лестничной площадке… Поведал, что хочу подыскать маме новую работу, не такую вредную, как нынешняя. Инга сказала, что поговорит на эту тему с отцом, а когда я начал слабо протестовать, махнула рукой: