Второй шанс-IV
Шрифт:
— Что, Лидия, не ждала гостей? — ровным голосом спросила администраторша. — Может, пригласишь в дом?
— А… а зачем? — чуть дрожащим голосом поинтересовалась Лида, так и закрывая своим телом дверной проём, если так можно сказать о довольно тщедушной на вид женщине.
— Разговор у меня к тебе.
— А это кто? — кивнула она в нашу сторону.
— А это постояльцы того самого номера, где ты сегодня убиралась. Ну что, так и будем стоять? Предлагаю поговорить пока без привлечения милиции. Надеюсь, ты понимаешь, о чём я?
Глаза её забегали ещё больше, она
— Не понимаю я, Елена Андреевна, о чём вы говорите… Какая милиция? Ну проходите, конечно…
Не успели мы протиснуться мимо неё в маленькие сени, как из глубины дома раздался хриплый крик:
— Лидка, кого там принесло?
— Это ко мне, Вася, с работы пришли…
— Какого … им тут надо?
— Поговорить пришли, не знаю, о чём… Можете не разуваться, я завтра буду прибираться.
Это уже нам. Ладно, потопаем в обуви. Минуем ещё одну приоткрытую дверь, из-за которой доносился мужской голос, и оказываемся в кухонке, размерами чуть больше сеней. На допотопной плите в кастрюле что-то варится, из-под закрытой крышки вырывается духовитый пар, кажется, картошка.
А в зале дым стоит столбом, и за круглым столом сидят три мужика самого разбойного и пропойного вида, с них хоть картину пиши «Мы вышли из леса». На столе две бутылки водки, одна уже пустая, вторая початая, нехитрая закуска. Из дальней комнатушки, где вместо двери висит какая-то пёстрая занавеска, выглядывают двое спиногрызов: мальчонка лет пяти и девочка лет трёх. Оба одеты кое-как, худющие, а в глазах застыли одновременно испуг и надежда.
— О чём базарить собрались с Лидкой?
Вопрос задал плечистый мужик с длинными, как у обезьяны, руками, и низкоскошенным лбом. На пальцах и тыльной стороне ладони правой руки характерные наколки. Он же, судя по голосу, и орал, когда мы были в сенях. Елена Андреевна смерила его холодным взглядом.
— Это наше с ней дело, — невозмутимо ответила она. — Лидия, мы можем где-нибудь спокойно поговорить?
— Дык… В спаленке если только, — она кивнула в сторону комнатушки, и дети тут же порскнули внутрь.
— Не, а я не понял, вам чё надо? — не унималась «обезьяна», вставая с табурета. — Вы за чё базарить пришли? Ты кто вообще?
Он ткнул кривым пальцем в сторону Елены Андреевны, а у меня возникло стойкое желание втереть ему промеж ушей, чтобы его мясистый, в красных прожилках нос сплющился в лепёшку.
— Это наша администратор, Елена Андреевна, — торопливо ответила Лида. — Вася, мы только поговорим, и они уйдут.
— Уйдём, если вернёте вещи, которые вы, Лидия, взяли в номере вот этих людей. И даже, возможно, обойдёмся без милиции. Но в нашей гостинице вы после этого работать не будете.
Лида снова закусила губу и затравленно посмотрела на свою начальницу, похоже, уже бывшую, на нас с Анатольичем, затем на Васю.
— Слышь, ты чё гонишь, бля? Ты чё, хочешь сказать, Лидка воровка, что ли? Ты в натуре рамсы, что ли, тёха, попутала?
Спокойствию Елены Андреевны, напомнившей мне в этот момент героиню Анны Михалковой в сериале «Простая женщина», можно
— Лида, это кто вообще?
— Это Вася, — пролепетал та испуганно.
— Вася, вы бы не вмешивались в чужие разговоры. И вообще, здесь дети маленькие, а вы распиваете при них спиртные напитки, да ещё и материтесь.
— Слышь, тёха, ты меня чё, жизни учить будешь?
— Во-первых, она тебе не тёха, а женщина, и звать её Елена Андреевна, — выступил вперёд Анатольич. — А во-вторых…
— А во-вторых, вы щас на хер съеб…сь отсюда.
— Точно, пусть валят, — поддакнул его собутыльник. — Хер ли припёрлись, мешают людям культурно отдыхать.
— Слышали? Мешаете культурно отдыхать. Так что делаем отсюда ноги, пока они у вас ещё целые.
— То есть ты уверен, что переломаешь нам ноги? — приподнял одну бровь Анатольич.
Я видел, что сохранять спокойствие ему приходилось из последних сил, да я и сам уже закипал, пальцы моих рук непроизвольно сжались в кулаки.
— Тебе-то, прыщ? Да легко. Даже без их помощи, — он мотнул головой в сторону оскалившихся жёлтыми зубами собутыльников. — А потом вон тому шкету шею намылю. Ноги, так уж и быть, ломать ему не буду, пожалею пацана.
Храбсков и впрямь не отличался габаритами, даже ниже меня на полголовы, да и статью поскромнее. Однако он был взрослым, а по моему лицу всё равно видно, что я ещё на пороге совершеннолетия. Вот только Вася не знает, с кем связался, и потому для него стало полной неожиданностью, когда Анатольич сделал быстрый шаг вперёд и пробил двойку ему в «бороду».
Вася не упал, он упёрся задницей в стол и помотал кудлатой головой, приходя в себя. Провёл ладонью по лицу, с удивлением разглядывая на пальцах кровь. Всё-таки весовая категория у Храбскова не та, чтобы вот так запросто отправлять в нокаут таких амбалов. А тот выпрямился, покачнулся, но всё же удержался на ногах.
— Ну всё, сука, п…ц тебе!
В его руке каким-то непонятным образом материализовался нож, только что лежавший на столе рядом с огрызком полукопчёной колбасы, а в следующее мгновение блеснувшее в свете тусклой лампы лезвие должно было войти Анатольичу в печень… Должно было, но не вошло — моя реакция оказалась быстрее. Я не отталкивал тренера с траектории движения руки отморозка, я просто изменил эту самую траекторию посредством удара ребром ладони по предплечью, в самый последний миг, когда лезвие уже коснулось куртки.
Вася всё же удержал нож в стиснутых пальцах, хотя и ощерился от боли. И тут же под истошный бабий вой: «Убиваю-ю-ю-т!» я заехал носком ботинка ему по голени.
— Бляяяя…
Вот теперь нож на полу. Понимаю, больно, но не фиг с тесаком кидаться на людей. А Лида продолжала вопить на одной высокой ноте, и ей вторили дети из-за занавески, заливаясь протяжным плачем: «И-и-и…»
— Вот сука, куртку порезал!
Ого, не ожидал от Анатольича таких крепких выражений! Да ещё при женщине… Хотя на его месте я бы, пожалуй, выразился и покрепче. Эту куртку он, помнится, пару лет назад в Москве покупал, она была всё ещё как новая. Но лучше уж куртку, чем кожу.