Второй шанс
Шрифт:
– У нас нет больше дома, нет машин, нет моего завода по переработке мяса. Нет элитного стада. Ничего у нас нет, Васька. Только ты, да я, да Сашка с Ванькой.
– Кирюша, ты что? Ты же всегда мне говорил, что твой бизнес самый надежный, что человек ел во все времена…
– Я и сейчас это всем говорю. Только вознесла меня моя гордыня под самые облака, Васька. Думал, все смогу, все выдержу, всех вокруг пальца обведу. А обвели меня. Знаешь, зависть страшное чувство способное из серенького сморчка создать могучего монстра.
– Это ты сейчас о ком?
– Да был у меня дружок Ленька Павлов.
– Я знаю Леню, он хороший парень.
– Был. Всегда восхищался моей семьей, моим бизнесом. Говорил, что готов подставить плечо, если я оступлюсь. А подставил ногу…
– Расскажи, Кирилл… – попросила Василиса.
– Да, что рассказывать? – вдруг взорвался на крик Кирилл, а потом сел и закрыл лицо руками.
– Ты уже давно мне ничего не рассказывал. Думаешь, это правильно? Я же твоя жена, у нас семья.
– А тебе нужна была моя правда? – взглянул на нее Кирилл, но, вздохнув, начал рассказывать. – Первая партия бычков не смогла перенести качку и большая часть погибла. Это потом выяснилось, что на страховке решили сэкономить и на перевозке. Когда океан штормит, дешевле выходит. Но это, впрочем, были копейки, я имею ввиду потерю племенных бычков и телок. Другая партия была остановлена на таможне и выяснилось, что ветеринарный контроль ну никак не может впустить коров в Россию из – за подозрения на бешенство. И все мои коровки подлежат уничтожению. Причем за мой счет. С поставками мяса началась засада, а завод останавливать нельзя. Те, кто раньше умолял купить у них мясо, взвинтили цену раз в пять.
– Но это не могло так подорвать твой бизнес.
– Это пошатнуло, – скривился Кирилл. – Подорвали кредиты, которые я брал на строительство ферм, молочного завода, кожаных фабрик.
– А ты, что все эти стройки в одно время запустил? – ужаснулась Василиса.
– Ну, да! Ленька Павлов убедил меня, что так будет выгодней. И я брал под залог завода, потом под залог дома, потом под залог будущих строек.
– Кирюша, но так, же нельзя?! Ты же всегда был осторожен и точно знал, где можно рисковать, а где нельзя.
– Голова закружилась, Вась. Павлов так красочно расписывал, как мы будем собирать золотой песок с нашей продукции. Он так убедителен был. Показывал свои международные проекты, у истоков которых он стоял. И, которые вышли теперь на недосягаемый уровень. Я поверил ему, понимаешь?
– Я так понимаю, что Павлов не рисковал ничем?
– Правильно понимаешь. Мало того, это он перекупил мои недостроенные фермы и оставшееся стадо. И теперь дает интервью по телику, как собирается возродить элитные породы рогатого скота.
– А как ему это удалось? – на Василису вдруг напало безразличие, словно она смотрела на все это со стороны или видела сон, который скоро закончится, а за окном снова будет солнце.
– Когда фермы были почти закончены, выяснилось, что мощностей для подключения сложного оборудования нет абсолютно. Просто стоит сарай в чистом поле. Хочешь, барин танцуй в нем, хочешь, каток заливай на зиму. А чтобы коров держать, свет им давать, тепло, аппараты подключать, – об этом и речи быть не может. Нету в области таких мощностей. Я, естественно, в бешенстве. Ведь проект был подписан и деньги чиновники приличные себе в карман положили за каждую подпись. На бумаге все было, а в натуре ничего. И тут на арену выходит душка Павлов. Добрый и бескорыстный человечище. Мы, говорит, колхозникам, какие остались, ферму эту продадим; им, как колхозникам мощности выделят по программе возрождения коллективного хозяйства, а потом мы у них все перекупим. Но дело это тонкое и если узнают, что сам мясной король замешан, то сразу заподозрят и сделку нашу развернут.
– Путано объясняешь, – вздохнула Василиса.
– На деле еще путаней было.
– Короче, ты дал Павлову полномочия с правом подписи, а он кинул тебя, как ты его когда – то, когда завод мясной по акциям отжимали.
– Я продал ему ферму за один рубль.
– Еще лучше! Я только не пойму, почему ты столько лет держал его в друзьях. Тебе нравилось хвастать перед ним своими успехами, нравилось дразнить своими победами? Ты сам создал из него монстра, а теперь удивляешься.
– Продай, что сможешь, Вась, пока шум не поднялся.
* * *
– Да, что вы меня убеждаете? – злилась Татьяна перед будкой охранника. – Я, что, не знаю, в каком доме живет моя подруга? Сами смотрите. Семья Юрьевых дом 57. Два моих любимых числа. Вы, что новенький?
Парнишка в форме с надписью: «Охрана», нерешительно топтался рядом с машиной. Эти пахнущие дорогими духами тетки на шикарных машинах порядком надоели ему, хоть он и проработал здесь всего – то пару месяцев. Вечно все путают, суетятся, в ворота нормально проехать не могут. Вон, и эта уже погнула хлипкий столбик своим бампером, даже не заметив, а он только вчера его поправил. Злится, ругается. А на кого? Ну, нет в списках жильцов этих Юрьевых. А, может, они наводчицы? Бывали такие случаи.
– Без согласования с жильцами посторонних пускать на территорию поселка нельзя, – отрапортовал бдительный страж. – Вы, дамочки, разберитесь сначала. Не произошла ли ошибка. Может, вы поселок перепутали? Такое бывает.
– Сам ты, ошибка, – Таня, чуть не плача, вытащила телефон и набрала номер Василисы. – Васька, привет! Мы тут приехали к тебе в гости без приглашения, а нас охрана не пропускает. Говорит: «Нет таких»! Ты, уж, передай ему, чтобы впустил. Новенький, наверное.
Какое – то время, она внимательно слушала, не произнося ни слова. Только ее красивые бровки удивленно поднимались домиком.
– Ну, счастливо тебе! – наконец, произнесла Таня.
И взглянув на притихшую Светлану, развернула машину и покатила в обратную сторону.
– Ерунда, какая – то, – пробормотала она, проехав несколько километров.
– Тань, ну не томи уже! Что случилось?
– Представляешь, Василиса мне сообщила, что они улетели утром в Испанию, у них там дом. Они решили переждать там и ремонт, и питерскую осень. Ничего не понимаю. Она же нам вчера ни словечком не обмолвилась о том, что улетают. А на нашу Васю это не похоже. Она всегда так беспокоится перед поездками. Обсуждает разные мелочи. А тут – ни словечка.
– Ну, перестала волноваться, взрослая стала. Да и к чему волнения? Она же в свой дом едет. Это не то, что я. Три года в тайге просидела. Абсолютно из жизни выпала: в чем ходят, что обсуждают, чем живут?
– Да по – большому счету, ничего у нас особенно не изменилось. Как жили, так и живем. Но все – таки, странная история. А, может, Васька уже не считает нас своими подругами и делится переживаниями с кем – то другим? – грустно спросила Танюшка.
– Не знаю. Но вчера она показалась мне искренней. Обрадовалась встречи. Только выглядела уставшей какой – то.