Второй шанс
Шрифт:
Наверняка мама будет провожать Илая пренебрежительным взглядом до старенького грузовика, пока он не захлопнет за собой дверцу. Мне этого уже не узнать, потому что я повернулась лицом к Илаю, а к маме спиной, чтобы остаться неузнанной. Просто обычная девчонка сидит на пассажирском сиденье и кивает парню, намекая, что пора домой.
9
— Ура!
Открыв глаза, я часто заморгала и снова зажмурилась. Может, во сне приснилось? Однако через секунду возглас
— Ура! Закончил! Все! — В коридоре хлопнула дверь, и послышались торопливые приближающиеся шаги. — Эй! Да куда вы подевались?
Я села в кровати и покосилась на циферблат наручных часов. Ого! Уже почти четыре часа дня. Пора вставать, учитывая, что вчера я легла около шести утра. Или уже сегодня? Когда ночами не спишь, трудно найти границу между вчерашним и сегодняшним днем.
Соскользнув с теплой постели, я на цыпочках подошла к двери, тихонько отворила и увидела отца, намеревающегося войти в детскую спальню.
— Вот ты где! — воскликнул он при виде меня. — Угадай, что…
Со скоростью молнии я выскочила в коридор, перехватила его руку у самой двери детской и отдернула в сторону.
— Подожди, — прошептала я.
— Что? — удивился он.
Крепко схватив отца за руку, я потащила его в свою спальню, аккуратно прикрыла за нами дверь и жестом пригласила к окну — на самое дальнее расстояние от общей с детской комнатой стенки.
— Оден, — громко потребовал папа, — что происходит?
— Из-за колик малышка проплакала всю прошлую ночь, — шепотом объяснила я. — И утром орала. Правда, потом угомонилась и заснула. Хайди, наверное, теперь тоже спит.
Папа растерянно посмотрел на часы, а потом перевел взгляд на закрытую дверь моей спальни.
— Откуда ты знаешь, что спит?
— Кто?
— Фисба. И Хайди, если уж на то пошло, — добавил он.
— А ты слышишь плач?
Мы оба прислушались. Из-за стенки доносился лишь шум океана, издаваемый генератором звуков природы.
— Ну вот! Какая досада! — огорченно воскликнул папа через секунду. — Я наконец-то дописал роман, а никому и дела до него нет!
— Ты закончил книгу? — не поверила я. — Это ж здорово!
— Только что поставил точку в последнем абзаце, — гордо улыбнулся он. — Хочешь послушать?
— Шутишь?! Конечно, хочу.
— Тогда пошли.
Папа открыл дверь, и я легкими шагами последовала за ним по коридору. Наверное, отец безвылазно жил последние пару недель в кабинете, так как повсюду стояли немытые кружки, пустые бутылки из-под минеральной воды и лежали яблоки в разных стадиях огрызков. Иными словами, творческий беспорядок бросился в глаза, стоило только войти в комнату.
— Ну, начнем, — торжественным голосом объявил папа, сел за ноутбук и, щелкнув парой клавиш, открыл файл. Потом в предвкушении потер руки и пролистал главу до самых последних строчек. — Готова? — спросил он.
— Да, — кивнула я.
Папа прокашлялся и нараспев
— «Тропинка с каждым шагом сужалась, а над головой смыкались густые ветви столетних деревьев. Вдалеке синело подернутое туманной дымкой море».
После последнего предложения в кабинете воцарилась благоговейная тишина — слова обволакивали волшебным очарованием. Правда, в эту неповторимую минуту я отвлеклась на еле слышный крик, донесшийся из глубины дома.
— Прекрасно! — воскликнула я, надеясь, что крик просто послышался. — Это действительно здорово!
— Я так долго шел к финальной сцене. — Папа с довольным видом откинулся на спинку стула, робко скрипнувшего под его тяжестью. — Десять лет трудов вылились в девятнадцать слов. До сих пор не верится, что роман закончен.
— Поздравляю от всей души!
А? Нет, не послышалось. В детской заревела Фисба, и громкий плач теперь пробивается и в коридор. Даже папа услышал и тут же радостно объявил:
— А вот и наши девочки проснулись. Давай пойдем и поделимся с ними радостной новостью!
С этими словами он вскочил со стула и едва ли не вприпрыжку бросился к детской, где нас встретили оглушительным ревом.
— Дорогая, у меня прекрасная новость! — с энтузиазмом воскликнул папа, когда я его догнала. — Наконец-то дописал книгу.
Хватило одного беглого взгляда, чтобы понять: для Хайди новость, мягко говоря, не имеет никакого значения. Стоя в пижаме — просторных шортах и футболке с мокрыми пятнами на груди, — она откинула с покрасневших глаз упавшие пряди волос и с растерянным видом уставилась на нас с отцом, словно не понимала, откуда ей знакомы наши физиономии.
— Ой, Роберт! — выдавила она, еле удерживая в руках извивающуюся в плаче крошку. — Это здорово!
— А не отпраздновать ли нам знаменательное событие? — спросил папа, поворачиваясь ко мне за поддержкой. Пока я раздумывала, соглашаться или нет, он обратился к Хайди: — Давай вместе поужинаем, только мы вдвоем: ты и я. Как тебе такое предложение?
Удивительно, как отцу легко удается игнорировать детский плач, будто и не ревут под боком во все горло. А я ведь на себе испытала, еще в первый день приезда, до чего трудно бывает не обращать внимания на требовательные вопли Фисбы.
— Даже не знаю, — опешила Хайди, поглядывая на плачущую крошку. — Разве получится выйти с ней, когда она в таком состоянии…
— Конечно, нет, — быстро согласился папа. — Мы наймем сиделку. Кстати, твоя подруга Изабель как-то говорила, что не прочь помочь с малышкой.
Мачеха растерялась еще больше, напоминая контуженных пленных с фотографий военных лет из учебника истории.
— Говорила, — пролепетала в ответ Хайди, — только…
— Значит, позовем Изабель, — затараторил отец. — Пусть приступает к возложенным на нее обязанностям крестной матери. Хочешь, я сам позвоню? Какой у нее номер телефона?