Второй вариант
Шрифт:
Герой Советского Союза подполковник Руслан Аушев выполнил свое обещание подчиненным и после академии вернулся в Афганистан. Снова был ранен, причем тяжело. Сейчас продолжает службу.
И еще состоялась одна интересная встреча, о которой не могу не рассказать — с капитаном Малангом. Я а не узнал его сразу. В памяти он оставался чернокосмым, чернобородым, в кожаном пиджаке, перетянутом ремнями и патронташем, и с розовым цветочком в руке. А тут предстал в капитанских погонах, коротко подстриженный, с неожиданно юным, чистым лицом... Оставив несогласных, он перешел с большинством своих людей на сторону правительства и стал командовать
Несправедливым вам это кажется, читатель? Мне тоже. Но оставим пока свои чувства в стороне, потому что у этой истории есть продолжение. Перенесемся на четыре года вперед, в наши дни, и взглянем на те же события с сегодняшней высоты.
Политика национального примирения, проводимая афганским правительством, встречает поддержку у большинства слоев населения. При Национальном фронте работает Высшая чрезвычайная комиссия по национальному примирению. Как сообщала «Красная звезда», в провинции Герат в первые же дни на сторону народной власти перешло племя тимури, в провинции Саманган изъявили готовность к примирению четырнадцать главарей вооруженных групп. Люди устали от войны. Об этом сказал главарь одной из групп Ходжа Маруф, когда привел своих «воинов ислама» сдавать оружие.
Но не бывает легких путей при решении сложных проблем. Всякое действие встречает противодействие. Процесс национального примирения, начатый правительством Афганистана, встретил бешеное сопротивление тех, кто направляет, обучает, снабжает душманов.
По кабульскому радио выступали несколько бывших так называемых муджихидов. Один из них — Муйдинхан, сын Искандера, рассказывая об иностранных инструкторах, обучавших их в Пешаваре, сказал:
— Они не хотят мира на нашей земле. Мы спустились с гор. Двадцать человек. Долго уходили от погони...
— Пакистанские власти поставили у границы своих солдат, — говорил на одном из митингов сумевший вырваться из Пакистана Мохаммад Каюм. — Солдаты не пускают тех, кто хочет домой...
Труден путь к примирению. И сейчас, когда пишутся эти строки, я не могу с уверенностью утверждать, что мир уже завтра воцарится на афганской земле, что там перестанут рваться мины и падать подбитые самолеты. Хотя надежда и живет. Даже во сне иногда вижу встречу с сыном, который, как и часть его сверстников, тоже там, на горячей земле, тоже подвергается опасности. К сожалению, большей опасности, чем она была два-три года назад. Потому что в душманские лагеря, как по конвейеру, поплыли разного рода визитеры с одной-единственной целью — активизировать муджихидов. И активизируют: вооружением, агитацией, угрозами, именем аллаха и валютой.
Весь мир облетело известие о том, что душманы сбили пассажирско-транспортный самолет АН-26. Он был зафрахтован гражданской авиакомпанией «Бахтар аль-Ватана». Взлетел, имея на борту пятьдесят пять пассажиров. Через час, когда самолет находился над провинцией Забуль, командир экипажа Мухаммад Усман доложил на диспетчерский пункт о взрыве одного из двигателей от попадания зенитной ракеты. На этом связь оборвалась.
Как потом стало известно, самолет пошел на вынужденную посадку. Погибли пятьдесят три человека, из них шестнадцать детей и десять женщин. Один из летчиков и шестилетняя девочка были доставлены в тяжелом состоянии в госпиталь...
На каждом самолете имелся «черный ящик». А проще — накопитель информации, в том числе и полетной. После катастрофы он был снят с борта АН-26. Расшифрованные данные этого ящика позволили сделать некоторые выводы. Один из двигателей самолета испытал удар, превышающий мощь зенитной ракеты «Стингер» американского производства. Ими были ранее вооружены душманы. Такой удар мог быть нанесен лишь ракетой «Стингер-пост».
Эту ракету, оснащенную новейшей электроникой, Пентагон предоставил душманам уже после того, как правительство Афганистана стало проводить политику национального примирения. Получив «Стингер-пост», враги революции активизировали свою преступную деятельность.
Дело дошло до того, что 8 марта 1987 года наемники обстреляли территорию СССР. Снаряды падали на улицах одного пограничного поселка, что в Таджикистане. А через месяц, выбрав дождливую ночь, душманы нарушили нашу границу, перейдя реку Пяндж а том месте, где с нашей стороны нет ни поселков, на дорог. Застава была поднята по тревоге. Почти два часа длился бой. Погибли пограничники Алексей Куркин, Рамиль Ямилов...
Побросав убитых и раненых, бандиты убрались назад, но там их уже встречали...
Да, правительство Афганистана гарантирует прощение прошлых деяний тем, кто выступал против революции с оружием в руках, но раскаялся. Но это не означает всепрощения. Подразделения афганской армии при поддержке боевых вертолетов добили остатки вернувшейся через Пяндж банды...
Все непросто в условиях необъявленной войны. И еще сложнее, если учесть, что Афганистан — еще недавно страна почти сплошной неграмотности, что кое-где там еще сохранились даже родоплеменные отношения. Конечно, среди душманов есть и просто запутавшиеся, не понимающие хода событий, слепо верящие реакционным священнослужителям. Однако при слове «душман» в моем воображении чаще всего встает Пегобородый со своим посохом-кинжалом — настолько зримо рассказал выздоравливающий Ширахмат о его злодеяниях в кишлаке. Как-то не верится, что Пегобородый мог просто заблуждаться, что разом вдруг прозрел, забыв про свои джарибы земли. Однако и его сочли возможным простить, дали шанс искупить вину перед народом.
Но жизнь всегда что-то подправляет. Чувства и страсти людей не гарантируются никакими постановлениями. Помните, как Ширахмат поклялся в лазарете советскому журналисту в том, что род Пегобородого не будет ходить по земле?
Ширахмат, выписавшись из лазарета, пробрался в Кабул и вступил в ряды афганской армии. Волей судьбы или запланированного случая он попал служить в тот самый батальон «командос», которым стал командовать Маланг.
Однажды Пегобородого нашли мертвым, он был убит ударом ножа. А Ширахмат исчез, оставив в пирамиде выданное ему оружие.
Что судьба одного человека, когда война перемалывает их тысячи? Когда жизнь человека нередко зависит от случая, хоть и вписывающегося в общую закономерность? Мог Ширахмат и погибнуть в крутых перехлестах событий. Но все равно хочется верить, что этот похожий на подростка костлявый человек, единственный после смерти братьев продолжатель рода, остался живым. Может быть, прижился в каком-то горном племени. Или вступил в отряд самообороны... Тогда, движимый местью и состраданием к своей земле, бьет наймитов контрреволюции. А оставшись наедине с собой, морщат лоб от тяжкой думы, не зная, как теперь быть с внучкой старого Гуляма и маленьким человечком, сыном Пегобородого.