«Второй войны я не выдержу...» Тайный дневник 1941-1945 гг.
Шрифт:
Товарищ Сталин пригласил сразу после попов, меня, Анастаса и Георгия. Попросил помочь Георгию с авиамоторами. Георгий отнекивался, что сам справится, но видно было, что про себя рад. Они там с Шахуриным никак не договорятся, а Шахурин парень залупастый. На меня смотрит косо, я понимаю. Радости я ему никогда не приносил, но его если не взгреешь, может напортачить. А так работать можно.
Освободили Смоленск. Позвонил, поздравил Хоменко. [176] Сказал, ну, Василий, что на очереди, Киев? Он говорит, вряд ли. Мы не на том направлении, я скорее до Кишинева доберусь, чем до Киева. [177]
176
Не раз поминаемый в дневнике Л.П. Берии ровесник Берии (они даже родились в одном месяце) генерал-лейтенант Василий Афанасьевич Хоменко перед войной был начальником пограничных войск Молдавской и Украинской ССР, а в войну стал отличным военачальником, героем Смоленской и Московской битв и битвы за Кавказ.
177
В.А.
Освобождаем территории, одни заботы ушли, другие пришли. Пришло больше чем ушло, но пусть. Эта забота не в тягость.
Работаю в Комитете по Освобожденным Районам. Председатель — Георгий, члены я, Анастас, Вознесенский и Андреев. От Андреева как от козла молока, гений Госплана вечно занят. Придется заставлять. Георгий тянет, но больше по партийной линии, Анастас работает по своему кусту. А мне сразу по всем линиям. А потом от Кобы чихвостка. [178]
178
С 21 августа 1943 г. Сталин ввел Берию в состав Комитета при Совнаркоме СССР по восстановлению хозяйства в районах, освобождённых от немецких оккупантов (председатель — Маленков, члены: Берия, Микоян, Вознесенский, Андреев).
Опубликовали Указ. [179] Вячеслав получил Героя за танки, Георгий за самолёты, Анастас — за продовольствие. Коба ко мне прислушался, Тевосян и Вахрушев получили тоже. [180] Я получил за оружие. А если разобраться — за всё сразу. Это сейчас наладилось, а тогда, в 1941 г. все навалилось. Товарищ Сталин, это фронты, политика, общий контроль. А индустрию большинство пришлось тянуть мне, кроме химии.
Хорошо работает Первухин. [181] Первухин сейчас тянет и «Мимозу». [182] Интересное дело, я докладывал товарищу Сталину год назад. [183] Но тогда было недосуг. Работал Фитин. [184]
179
30 сентября 1943 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР звание Героя Социалистического Труда было присвоено В.М. Молотову, Л.П. Берии, Г.М. Маленкову, А.И. Микояну, И.Т. Тевосяну, П.И. Коробову, В.В. Вахрушеву.
180
Судя по этой записи, Берия был одним из ходатаев перед Сталиным, предлагавшим наградить наркома чёрной металлургии И.Т. Тевосяна и наркома угольной промышленности В.В. Вахрушева.
181
Первухин Михаил Георгиевич (1904–1978), советский государственный деятель, генерал-лейтенант инженерно-технической службы (1944), Герой Социалистического Труда (1949). В 1940–1946 гг. заместитель Председателя СНК СССР, в 1942–1950 гг. нарком (министр) химической промышленности СССР. В 1943–1944 гг. куратор Атомного проекта по линии Совнаркома, в 1945–1953 гг. член атомного Специального комитета при СНК (СМ) СССР, с 30 апреля по 24 июля 1957 г. министр среднего машиностроения СССР. С 1958 г. работал в Госплане СССР и других организациях в результате хрущёвской опалы.
182
Судя по контексту, Берия, для конспирации, даже в дневнике заменил личным кодовым наименованием «Мимоза» (по созвучию) официальное кодовое наименование агентурной разработки «Энормоз» (от английского enormous — огромный). Так в 1-м Управлении НКВД СССР, а затем в НКГБ СССР обозначались разведывательные материалы по атомной бомбе, получаемые из Англии и США, а также проблема атомного оружия в целом.
183
Уже в начале октября 1941 г. в 1-м (разведывательном) Управлении НКВД СССР на основании агентурных данных из Лондона об английских работах по «урановой бомбе» была подготовлена справка. Был также подготовлен проект письма Л.П. Берии И.В. Сталину о содержании разведматериалов и о необходимости организации работ по атомной энергии в СССР. Однако тогда письмо отправлено не было, чему имелся ряд вполне объективных причин.
184
Фитин Павел Михайлович (1907–1971), генерал-лейтенант (1945). В 1932 г. окончил Московский институт механизации и электрификации сельского хозяйства. В марте 1938 г. направлен по партийному набору в органы НКВД, вначале — на учёбу в Центральную школу НКВД. С февраля 1941 г. по июнь 1946 г. начальник 1-го Управления НКГБ СССР и НКВД СССР (внешняя разведка). В октябре 1953 г. уволен в запас «по неполному служебному соответствию». С 1959 г. директор фотокомбината Союза советских обществ дружбы.
Дело важное, Коба интересуется. Сказал, надо работать. Ну, мне хватает своего. Сейчас ускоряется, приняли решение ГОКО. Но, похоже, работают без огонька. Это понятно, люди не знают, зачем им в военное время ставят непонятные задачи. А ученые есть ученые.
Курирует Вячеслав, к нему бегают из академии, активничают, засуетились. [185] Может утечка информации? Почему Иоффе так активничает? Жалко, сейчас не до этого. Надо готовиться к встрече. [186]
185
На начальном этапе возобновления атомных работ в СССР во время войны вся организующая деятельность шла через В.М. Молотова и наркома химической промышленности, заместителя Председателя СНК СССР М.Г. Первухина.
186
Очевидно, имеется в виду подготовка встречи ИВ. Сталина, У. Черчилля и Ф.Д. Рузвельта («Большой тройки») в Тегеране.
187
Л.Л. Берия действительно отвечал за охрану советской делегации на всех союзнических конференциях с участием И.В. Сталина.
Вознесенский вроде дело делает, но му…ак. С Георгием мы уже как одно, спелись, а с этим все не получается. Георгий тоже его не жалует. Ну, х…й с ним, г. вно было, г. вно останется, а работать надо.
Фактически первые реальные работы по атомной проблеме начались в СССР примерно тогда же, когда они начались и в других ведущих державах мира — в США, Англии, Франции и Германии, то есть — до войны. И у них были неплохие перспективы, но война смешала и отменила все планы в этой сфере.
После того как наметился перелом в войне, интерес к проблеме в СССР возрос, чему способствовала и разведывательная информация из-за рубежа о работах в США.
В марте 1942 г. Берия впервые (если судить по дневниковой записи от 28 марта 1942 г.) докладывал Сталину по «урановой» теме.
27 сентября 1942 г. заместитель Председателя ГКО В.М. Молотов направил И.В. Сталину на утверждение проект распоряжения ГКО «Об организации работ по урану», внесённый от лица АН СССР и Комитета по делам высшей школы при СНК СССР А.Ф. Иоффе и С.В. Кафтановым.
28 сентября 1942 г. это распоряжение (не Постановление) ГКО было принято за № 2352с. Академия наук СССР обязывалась «возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путём расщепления ядра урана и представить Государственному комитету обороны к 1 апреля 1943 г. доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива». В целом распоряжение носило достаточно аморфный характер.
6 октября 1942 г. Народный комиссар внутренних дел СССР Л.П. Берия направил в ГКО И.В. Сталину и В.М. Молотову своё письмо (во многом повторяющее проект его письма от октября 1941 г.). Показательно, что уже в октябре 1942 г. Берия предлагал «проработать вопрос о создании научно-совещательного органа при Государственном комитете обороны СССР из авторитетных лиц для координирования, изучения и направления работ всех ученых, научно-исследовательских организаций СССР, занимающихся вопросом атомной энергии урана».
Это — стиль Берии: в новом деле важно сразу же концентрировать усилия, обеспечить взаимодействие всех заинтересованных лиц и комплексность.
Для стиля же В.М. Молотова, к которому учёные-атомщики обращались ещё до войны, характерен такой документ, как записка В.М. Молотову из Секретариата СНК СССР. В записке, подготовленной не позднее 11 февраля 1943 г. многолетним помощником Молотова Иваном Ивановичем Лапшовым (1903–1988), заведующим Секретариатом СНК (СМ) СССР в 1938–1957 гг., шла речь о неудовлетворительном состоянии работы по урановой проблеме.
Вяло констатируя, что «решения ГОКО по урану выполняются очень плохо», Лапшов предлагал возложить на М.Г. Первухина и председателя Всесоюзного комитета по делам Высшей школы при СНК СССР С.В. Кафтанова «обязанность повседневно наблюдать и руководить делом выполнения работ по урану». Понятно, что в условиях военной загруженности Первухина и недостаточной государственной весомости Кафтанова эта идея была заранее мертворождённой. Показательно, что Молотов никак не отреагировал на этот и последующие тревожные доклады Лапшова, и все его записки ушли в архив с меланхоличной пометой: «Архив. Сохранить]. И. Лапшов (1943 г.)».
Решено, встреча будет за кордоном. [188] Охрана — на мне. Всеволод приходил, докладывает, что немцы что-то готовят. Может быть теракт. Мы засылали к немцам толкового парня — как родственника какой-то шишки. Всеволод говорит, что передаёт хорошие данные по встрече. [189]
Два часа сидели у Кобы. Наркоминдел, Клим, Анастас, Деканозов. Прикидывали и так, и так… [190] Вышинский — хитрый мужик, и толковый. Дело трудное. Для всех это первое такое мероприятие на выезде. А мне и моим ребятам раньше с такими задачами сталкиваться вообще не приходилось. Ну, нет таких крепостей…
188
Конференция руководителей СССР, США и Великобритании проходила с 28 ноября по 1 декабря 1943 г. в Тегеране.
189
Безусловно, имеется в виду подготовка спецслужбами Германии покушения на «Большую тройку». Разведывательная информация шла по линии НКГБ СССР, то есть — через наркома ГБ В.И. Меркулова и через ГРУ Генштаба. Но Берия входил в число информируемых, да и сам Меркулов был, как-никак, «кадром» Берии, и они поддерживали хорошие рабочие контакты.
190
20 октября 1943 г. на приёме у Сталина в его кремлёвском кабинете были: Берия с 23.50 до 2.00, М.М. Литвинов (НКИД), КБ. Ворошилов, В.М. Молотов, В.Г. Деканозов (НКИД), АЛ. Вышинский (НКИД), Г.М. Маленков — с 24.00 до 2.00, А.И. Микоян с 00.10 до 2.00. Судя по записи, обсуждались, в основном, вопросы подготовки к предстоящей Тегеранской конференции.