Вторжение в особняк
Шрифт:
Вы не поверите, но он и в самом деле спросил:
— Ах, значит, вы признаете, что ожидали от меня вопроса про фальшивки?
— Ах, черт, — притворно ужаснулся я. — Тут вы меня к стенке приперли. А в самом деле, почему же я этого ожидал?
— Арчи, — проворчал Вулф, — если хочешь над ним поиздеваться, уведи его куда-нибудь еще.
Лич встал.
— Я уже ухожу. Если вы сказали мне правду оба, то все в порядке. Если же нет — вы об этом горько пожалеете. — С этими словами он круто повернулся и вышел в прихожую. Я засеменил за ним, предложив ему даже помочь одеться, но гордец от моей помощи отказался.
Когда я вернулся в кабинет, Вулф требовательно
— Вот, значит, где ты пропадал? В доме этой женщины?
— Да, сэр, — повинился я, усаживаясь на свой стул. — Не стал бы я врать тайному агенту. Слишком рискованно.
— И пришел сержант полиции?
— Да, сэр. Стеббинс, собственной персоной.
— У тебя поразительная способность на ровном месте навлекать на себя неприятности. Ты отлично знаешь, как поведет себя мистер Кремер, узнав, что ты опять опередил мистера Стеббинса при расследовании убийства.
— Угу. Однако это наименьшее, что меня волнует.
Есть тут одна закавыка посерьезнее. Чтобы от нее избавиться, мне придется взять неделю отпуска — за свой счет, разумеется.
— Пф! — Глаза Вулфа превратились в тоненькие щелочки. — Ты пытаешься втянуть меня в очередную авантюру?
— Нет, сэр. Это мое личное дело. Вам не до него.
— Что ты имеешь в виду?
Я ответил не сразу:
— Что ж, поскольку вы платите мне жалованье и предоставляете крышу над головой, вы имеете право знать. Так вот, я хочу придумать, как поступить с девятью тысячами фальшивых долларов, которые припрятаны в моей комнате наверху.
— Вместе с Великим Моголом, — фыркнул Вулф.
— Зря вы так, — грустно вздохнул я. — Я вовсе не шучу. И Личу говорил чистейшую правду, умолчав только о том, что Хетти Эннис вручила мне на хранение некий сверток. До своего возвращения. Она запретила мне его вскрывать, но позже, узнав, что ее убили, я, естественно, полюбопытствовал. Там около девяти тысяч долларов в новехоньких двадцатидолларовых купюрах. Качество отменное — мне пришлось воспользоваться лупой, чтобы обнаружить подделку. Я отнес их наверх и спрятал в ящике комода. Потом отправился в ее дом, надеясь вывести фальшивомонетчика на чистую воду, но мне помешал Стеббинс.
— Почему ты не рассказал про деньги этому ослу? И не отдал ему сверток?
Я приподнял одну бровь; Вулфа это бесит — он так не умеет.
— Вы и в самом деле ждете от меня ответа на этот вопрос?
Вулф потянул мочку уха.
— Нет.
— И слава Богу. Потом, даже отдай я сверток этому придурку, он бы ни за что не поверил, что я в него не заглядывал. И упек бы нас обоих по обвинению в хранении фальшивых денег. Я почти уверен, что за Хетти Эннис была установлена слежка, в противном случае трудно объяснить, как они узнали, что она приходила к нам. Если так, то можно допустить, что «хвост» видел, как она передавала мне сверток, а это означает, что осел вернется с подкреплением и с ордером на обыск. Поэтому я собираюсь, воспользовавшись черным ходом, вынести сверток из дома.
— Правильно. Причем немедленно. Только этому болвану или в налоговое управление по почте не отправляй. Пошли его прямо в полицию.
— Нет, сэр. Я ведь сказал, что беру недельный отпуск. Недели мне должно хватить.
— Вздор! — Вулф метнул на меня испепеляющий взгляд. — Отправь сверток по почте. Я тебе приказываю. Сейчас же, без промедления.
— Извините. — Я встал. — Это и впрямь мое личное дело. Сначала я отнесу сверток в надежное место, а потом вернусь за вещами. Я извещу вас, где меня можно найти. — Я двинулся к двери.
— Арчи! — проревел он.
Я повернулся.
— Да,
— Это невыносимо. Я этого не потерплю. Если ты уйдешь, назад не возвращайся.
Я пристально посмотрел на него.
— Хорошо, если вы меня увольняете, то, уходя, я хлопну дверью. Хочу только обрисовать вам положение — просто так, для вашего сведения, поскольку вам, конечно, на это плевать. Возможно, Хетти Эннис пала жертвой какого-то пьяного водителя, однако мне в это не верится. Думаю, что ее убили преднамеренно, а раз так, то, скорее всего, по той причине, что она узнала или догадалась, кто печатает фальшивые денежки. Поэтому этот сверток — единственное, что связывает Хетти Эннис с ее вероятным убийцей. Стоит мне отдать его в полицию или в секретную службу — пиши пропало: убийца останется безнаказанным. Нет, сэр, это уж мои крест: она доверила сверток мне и поплатилась из-за него жизнью. Что ни говорите, но я обязан вывести этого негодяя на чистую воду.
Я повернулся, подгоняемый справедливым гневом, гордо промаршировал в прихожую и поднялся к себе.
Вынул сверток, не прикасаясь ни к чему, кроме тесемки, спустился в прихожую, оделся, натянул перчатки и лишь тогда упрятал сверток в карман. Проходя мимо двери в кабинет по пути на кухню, я услышал рык Вулфа:
— Арчи!
Я просунул голову внутрь.
— Да, сэр?
— Ужинать будешь здесь?
— Нет. Столоваться в вашем доме после увольнения? Нет уж, это не по мне. Я приеду и соберу свои вещи.
— Очень хорошо.
Признаться честно, пройдя через кухню и увидев, как Фриц колдует у плиты над двумя восхитительными молоденькими фазанчиками, я почувствовал, как точит мое нутро червь сомнения. А минуту спустя, выйдя во двор, миновав грядку, на которой Фриц выращивает сезонную зелень, и отомкнув калитку, я испытал еще одно неприятное чувство. А вдруг в Налоговом управлении знали про существование этого выхода и уже караулили меня здесь с наручниками? Тогда тоска по не съеденным фазанчикам вскоре уступит место мечтам о свободе. Прокравшись по узкому и темному проходу между двумя домами, я с замирающим сердцем выполз на Тридцать четвертую улицу и сразу свернул налево.
Мне никогда не составляло сложности убедиться: следят за мной или нет, а в такую непогоду, когда дует пронизывающий ветер и бессовестно сыплет снег, это вообще плевое дело. Оставив за собой еще три угла, я вздохнул с облегчением, перестав оборачиваться и следить за каждой тенью. Впрочем, перед входом на Гранд-Сентрал я все же немного поогляделся и лишь затем спустился в автоматическую камеру хранения.
Несколько секунд спустя, оставив там сверток и десятицентовик, но приобретя взамен маленький ключик, я прошагал по туннелю на Сорок пятую улицу, поднялся по ступенькам и протопал по заснеженным тротуарам еще шесть кварталов. Портье в отеле «Черчилль» и желал признаваться, что у них есть свободные номера, и поэтому мне пришлось пройти к управляющему и попросить его позвать человека, фамилию которого я бы называть не хотел, но которому я в свое время оказал довольно важную услугу. Вскоре он появился, а с ним тут же нашелся и номер. Я вложил ключик в конверт, заклеил, надписал снаружи «Собственность Арчи Гудвина. Передать только ему лично в руки» и оставил конверт помощнику управляющего. Затем, решив, что пора уже перекусить, я спустился в бар «Тюльпан», рассчитывая оставить там доллара три, и вдруг увидел в меню «Жареного фазана от Бершу» стоимостью в девять долларов. Пришлось отведать, хотя про Бершу я слышал впервые. Оказалось вполне недурно, хотя до соуса Фрица этому неведомому Бершу было далеко.