Вуаль из виноградных лоз
Шрифт:
Меня поразил шок. Зено убрал руку с шеи и продолжил:
— Как продвигается сбор урожая в этом году? Как ты думаешь, он будет таким же объемным, как и предыдущий?
— Думаю, еще больше, — ответил я и указал в сторону амбара.
Зено последовал за мной, его дорогие кожаные туфли без сомнения царапала грубая земля. Когда мы вошли в амбар, я указал на бочки, растянувшиеся по всему периметру пространства.
— Сейчас оно выдерживается, а потом будет разлито по бутылкам. Этот год был очень плодородным.
— Хорошо, —
Я указал на свой кофе.
— Caffe?
Он кивнул и подошел к двум стульям, которые стояли у камина. Зено сел на тот, который всегда занимала Кареса. Интересно, догадывался ли он, что она приходит сюда каждый день? Я задавался вопросом: будет ли ему вообще не все равно, когда он узнает об этом?
По тому, что говорила о нем Кареса, я был уверен, что нет.
Я подал ему чашку и сел на противоположный стул. Мне было неловко и некомфортно. Я часами мог разговаривать с Зено, когда мы были детьми и когда он был моим другом. Но сейчас, когда мы повзрослели и жили двумя разными жизнями, я пытался придумать, что сказать.
— Соболезную по поводу твоего отца, — наконец произнес я.
Рука Зено замерла, когда он поднес чашку к своему рту. Он прокашлялся.
— Спасибо, — он неловко заерзал на стуле. — Соболезную и о твоем тоже.
Я кивнул в знак благодарности и сделал глоток своего кофе. Зено изучал амбар.
— Ты действительно сделал это, — сказал он.
Должно быть, он увидел мое замешательство, потому что добавил:
— Мерло «Белла Колина». Когда-то ты говорил, что однажды станешь его главным виноделом. И ты сделал это.
— Я создал свой первый винтаж в шестнадцать лет, Зено.
— Серьезно? — я увидел, как понимание появилось на его лице. — 2008 год, — пробормотал он, затем недоверчиво покачал головой. — Ты был той особенностью? Ты стал причиной, почему оно так изменилось? К лучшему?
— Это был год, когда я взял ответственность на себя, — ответил я. — Хотя мой отец направлял меня в течение многих последующих лет… до своей смерти.
Зено допил свой кофе и поставил чашку на пол, рядом со стулом.
— Мой отец был бы счастлив иметь такого сына. Он любил вино, любое вино, но особенно твое.
— Я знаю.
— Знаешь?
Я кивнул.
— Король часто навещал нас. Это был его любимый виноградник.
Зено откинулся на спинку стула, опустошенный.
— Он должен был оставить бизнес кому-то вроде тебя. Не мне.
Я не мог поверить в то, что слышал.
— Я умею создавать вино. Но я ничего не смыслю в продажах или его продвижении.
— Видишь ли, — сказал Зено, — это все, о чем меня спрашивали на встречах с покупателями. Они хотели быть уверенными в том, что я понимаю, как все работает. Знаю сам процесс. Я ничего не мог им ответить, потому что не знал.
Он наклонился вперед, поставив локти на колени.
— Вот почему я здесь. Я хочу познакомиться с виноделами,
— Рабочие будут признательны, если ты проявишь интерес.
Зено кивнул, затем поднялся на ноги.
— Я оставлю тебя подумать.
Он вышел из амбара, и я последовал за ним. Когда Зено проходил мимо загона, к нему подбежали Нико и Роза. Он подошел к ним, Нико уделил минуту своего внимания Зено прежде чем отойти, но Роза осталась.
Зено погладил ее по шее, затем направился к воротам. Как только он добрался до сада, то остановился как вкопанный. Он взглянул на меня через плечо со странным выражением на лице.
— Эта серая лошадь? Она Андалузска?
— Да, — ответил я, удивляясь, почему он так заинтересовался ее породой. Я никогда не видел, чтобы в юности он увлекался лошадьми.
На его лице промелькнуло нечитаемое выражение.
— Что-то не так? — спросил я.
Глаза Зено сузились, плечи напряглись, но он изобразил улыбку и покачал головой.
— Нет, я просто кое-что вспомнил, вот и все. Что-то довольно интересное.
С этими словами он ушел, но я не двинулся с места. Мне не понравился этот странный взгляд в его глазах, когда он уходил.
Чувствуя, что начинается дождь, я закончил столько работы, сколько смог, прежде чем небеса разверзлись. К тому времени, когда зашел в дом, снаружи бушевал шторм. Я знал, что, если он продолжится, Кареса не сможет прийти. Сегодня она вернется поздно, и я не хотел, чтобы ей пришлось идти ко мне под дождем.
Я зажег камин, приготовил ужин и отправился в свою спальню. Я сел на кровать и посмотрел на свою прикроватную тумбочку. Сейчас я читал намного лучше. То, чему меня научила Кареса, помогло мне больше, чем что-либо в моей жизни. Я все еще боролся; я знал это. Писать по-прежнему было сложно. Ручка в моей руке никогда не чувствовалась правильно, но я практиковался каждый день. Это было… лучше, но не идеально. Я бы никогда не осмелился написать ей что-нибудь… Но может быть однажды.
Я открыл ящик и посмотрел на письмо своего отца. Я вытащил его и положил на колени. Мои руки были влажными, а сердце бешено колотилось в груди, когда я посмотрел на конверт и, сосредоточившись на нем некоторое время, увидел почерк моего отца.
Я видел и читал слова, написанные моим отцом.
Из меня вырвалось рыдание, когда я понял, что эти когда-то ничего незначащие буквы говорили. Это было мое имя. На моих коленях, прямо передо мной лежало письмо, на котором подчерком отца было написано мое имя.