Введение в человечность
Шрифт:
– Ничего интересного. Я помогла, - спокойно ответила Наташа.
– Ты?
– в один голос воскликнули будущие супруги Огуречины.
– Угу. Откуда ж я знала, что он настолько не в себе?
– Да уж...
– заступился я за Наталью, - но от ошибок никто не застрахован.
– А Николай когда в Сочи уезжает?
– спросила Алена.
– Уже в поезде, - ответил я.
– Наверное.
– Хреново, товарищи. Что делать будем?
– реплика принадлежала Саше.
Он даже остановился, держась за ручку двери, ведущей в столовую.
– Пока будем
– А что еще? Наташ, можно его переубедить?
– Вряд ли, - покачала головой Наташка.
– Хотя... попробуй. Чем черт не шутит? Ты ж у нас гуманоид с нечеловеческими возможностями.
И улыбнулась. Правда, как-то печально. Боже, неужели и она...
Нет, Сервелант. Нет. В реку дважды войти нельзя. Слышишь?
Обедали молча. Но каждый, похоже, думал об одном и том же: что делать с проклятым проектом? Как его провалить?
Макарыч...
Жажда мести в этом человеке удивительным образом трансформировалась в жажду власти. Нет, он не рвался руководить и отдавать приказы, Леша. Тут все гораздо сложнее. Тычков возомнил себя чуть ли не богом. Он желал упиваться властью поистине безграничной, такой, когда любая, пусть самая сумасшедшая его идея, воплощалась бы в жизнь немедленно и беспрекословно толпой созданных им зомби. Еще бы! Он предлагал самый востребованный товар: бессмертие.
Сколько великих людей уходило в могилу, не успев воплотить свои замыслы в реальность? Сколько гениальных ученых не совершили свои, может быть, самые значительные открытия? Сколько знаменитых полководцев не выиграли свою главную битву? Сколько известных политиков... Сколько?!
Расчет Макарыча верен. Бесспорно. И я ему нужен, как никто другой. Как живой пример... Нда... Вот только что будет с обычными людьми? Ведь ясно же, что уголовники - это лишь начало. Большинство тиранов прошлого начинало свои "миссии" с так называемых отбросов общества, а потом страдали все... Нет, Тычков - реальный маньяк. В этом Огуречин, без сомнения, прав. И Николай никогда не только не вернется в институт, он станет одним из первых, кто угодит в мясорубку Льва Макаровича.
Надо срочно искать выход. Надо!
Но сперва послушаем, что скажет "темная сторона"...
Итак, в семнадцать ноль-ноль я сидел в кабинете директора.
– Ну что вы можете мне сказать по поводу проекта, дорогой мой Сервелант Николаевич? Как вам мои идейки?
Боже, помоги мне не сорваться!
– Ничего себе идейка, - говорю, а сам чувствую, что язык еле ворочается.
– Вот только сыровата. Нуждается в серьезной доработке.
– Естественно, Сервелант Николаич! Естественно! Вот вы этим и займетесь. И сотрудников своей лаборатории подключите. Я правильно понял, что вы согласны принять мое вчерашнее предложение?
– А у меня есть выбор?
– Ну... выбор всегда есть.
– Тычков улыбнулся. Но как-то нехорошо, недобро.
– И надеюсь, я в своем выборе не ошибся. Кстати, а Николай Иванович чем в отпуске собирается заниматься, вы не в курсе?
– На юг сегодня с семьей уехал.
–
– Сказал, что на пару недель.
– Жаль... Очень-очень жаль...
– печальным голосом произнес Макарыч.
– А я как раз хотел с ним посоветоваться... Ну что ж, справимся сами. Правда, Сервелант Николаич? У нас же тут не дом советов, а солидное научное учреждение, так? Вот, кстати, завтра с вашей, естественно, помощью мы и начнем действовать.
– А как же быть с доработкой?
– искренне удивился я.
– Вот вам доработка и будет. Практическая, я бы сказал. В процессе, как говорится, основной работы. Вы не беспокойтесь, Сервелант Николаевич. Все будет нормально. Не слыхали, вчера один известный академик в клинику с тяжелейшим инфарктом попал? Говорят, не выкарабкается... Дважды лауреат государственной премии, между прочим. Надо спасать старика или не надо, как вы считаете?
– А что, это возможно?
– Конечно!
– Тычков самодовольно улыбнулся.
– Я уже распорядился доставить его к нам. Завтра утром он будет в вашей, уважаемый Сервелант Николаевич, лаборатории. Тело новое тоже подобрано, так что не беспокойтесь.
– Тело? И кто, простите, этот счастливчик?
– Завтра, Сервелант Николаевич. Все узнаете завтра. А сейчас идите, готовьтесь к операции. Не смею вас больше задерживать. Я с минуты на минуту жду очень важных посетителей.
Селектора зашипел искаженным голосом серетарши:
– Лев Макарыч, к вам пришли. Не представились. Но говорят, что назначено.
– Просите, Зиночка. И сделайте нам кофе. А вы свободны, Сервелант Николаевич. До свидания.
– До свидания, - попрощался я, вставая со стула, а в кабинет уже входили вчерашний невзрачный и... Слон?
Я не верил своим глазам...
Он что, подмигнул?
Мне?
Глава семнадцатая, повествующая о важном разговоре со Слоном, а также ставящая ребром вопрос о том, способствует ли секс улучшению аппетита
Надо было прибраться. Беспорядок, царивший в Машиной квартире по сравнению с моим бедламом - легкий бардачок. Кстати, когда она приедет? Позвонить? Нет, наверное, не стоит.
Спрятав грязное белье за раздвижную дверцу под ванной и с трудом затолкав старые пожелтевшие газеты в мусорку, я вооружился тазиком, тряпкой и опустился на колени. Следующие полчаса мне предстояло пройти на четырех ногах всю квартиру. Да, труд не из самых приятных. Но кому легко?
Уже домывая кухню, я услышал сквозь стену тяжелые шаги на лестнице. "Это ко мне", - перещелкнуло в голове. И грудь нехорошо защемило. А через секунду раздался отрывистый звонок в дверь.
Сполоснув под краном руки, я пошел открывать.
И, распахнув дверь, натурально остолбенел. Передо мной стоял Слон собственной персоной. Только одет он был не в растянутую футболку, а в приличный темно-синий костюм поверх белой рубашки. В руке желтый портфель. "Болгарский, - почему-то подумалось мне, - за двадцать семь рублей. Колина мечта".