Введение в человечность

А.Б.

Брусок, привязанный за шею к сточной трубе поясом от халата покинувшей его хозяйки и спокойно разделывавший зубами вареного хека, встрепенулся и нервно мяукнул.

– Кого еще в такую рань несет, - раздраженно пробурчал Ферзиков. Он купил будильник и теперь каждый день вставал ровно в девять.
– Агамемнон, не уходи, я сейчас вернусь. Посмотрю только...

Вася шумно поднялся из-за стола и нехотя поплелся открывать дверь. Не успел я услышать, как щелкнул замок, в кухню вихрем ворвался Кабаков. Его блестящий череп пустил на потолок веселого солнечного зайчика, а широкая радостная

улыбка озарила все помещение какой-то непередаваемой свежестью, что ли... Из руки программиста, которая одинокой вертолетной лопастью безостановочно крутилась над головой, торчала свернутая в трубочку газета.

– Мужики, пляшите!
– громко заорал он, и от раската таких страстей Брусок испуганно полез под раковину.

– С чего бы это?
– удивился я.

– А с того!
– ухмыльнулся Олег.
– Пляши, тараканище, а потом получишь долгожданное известие. Ну?!

Я нехотя начал переминаться с ноги на ногу, изображая какие-то вялые буги-вуги.

– Ну-у-у...
– разочарованно покачал головой Кабаков, - так дело не пойдет! Давай, Василий, помогай другу-насекомому!

Ферзиков наморщил нос, пожал плечами и сделал руками неуклюжее движение типа "шарики-фонарики".

– Фу, какие вы скучные, - Олег брезгливо вжал голову в плечи.
– Ладно уж, делаем скидку на утро. Короче, слухайте сюды... Кстати, ты, Васька, до сих пор принципиально прессу не читаешь?

– До сих пор, - кивнул мой Вася.

– А зря, - Кабаков вытянул вперед подбородок, почесал кадык и медленно развернул газету, - там иногда дельные штуки пишут. В общем, слушайте новость: "29-30 января 2005 года в столице Республики Марий Эл городе Йошкар-Ола под эгидой Президента республики пройдет первый открытый чемпионат России по тараканьим бегам в категориях: 1) спринт, черные тараканы; 2) спринт, рыжие тараканы; 3) марафонская дистанция, общий зачет. Призовой фонд соревнований - 3 млн. руб. Заявки на участие принимаются до 27-го января по многоканальному телефону..."

Дальше следовал номер телефона для заявок. Мы с Васей сидели, открыв рты. Новость нас буквально ошеломила. Первым пришел в себя Ферзиков.

– Кабаков, ты где газету взял, от какого она числа?
– спросил он.

– В сортире валялась... От 22-го декабря, а что?

– А то, что 27-е января уже сегодня! Вот что! Блин, надо срочно звонить, брать билеты и пулей, слышишь?
– пулей лететь в эту, как ты сказал?!

– В Йошкар-Олу?

– Точно! Агамемнон, дружище! Похоже, исполнение твоей заветной мечты не за горами!

Я и сам это чувствовал. Тело мое пробил озноб, в горле комок застрял, усы не слушались...

– Я... я... я-а...
– пробормотал я.
– Я сейчас за костюмом сбегаю, распоряжения оставлю, а вы пока звоните, ладно? Олег, давай, действуй! Вася, помоги мне слезть со стола!

Кабаков понесся в прихожую к телефону, а Василий, осторожно взяв меня пальцами, перенес к плинтусу.

– Давай быстрее, - нервно проговорил он.
– Хрен его знает, как долго туда добираться и когда поезд отходит. На машине я по такому гололеду не поеду.

С трудом кивнув закостеневшими от нежданной радости усами, я исчез за плинтусом.

Собрав

экстренное заседание совета министров, я изложил Феде, Леонтию и Лаврентию суть возникшей ситуации, подписал необходимые бумаги, дающие временную власть этому триумвирату и, чмокнув присутствующую здесь же и вмиг погрустневшую Золю, а также облачившись в свою спортивную форму прямо в кабинете, чего никогда раньше не случалось, пулей вылетел в катакомбы.

Расталкивая работающих на сборе плесени клопов, я стремительно понесся обратно на Васину кухню.

Кабаков с Ферзиковым сидели за столом и пили кофе. Тут же, на столе стояла только что откупоренная бутылка коньяка. Но пил только Вася, Олег дожевывал бутерброд.

– А, вот и наш чемпион!
– радостно воскликнул Кабаков, увидев, как я преодолеваю плинтус. Он встал из-за стола, и поднял меня на ладонь.
– Поздравляю, дружище, мы успели. Твой номер - триста сорок два!

– Так много участников?!
– не поверил я своим усам.

– И это только среди рыжих!
– улыбнулся Вася.
– А ты как думал, все ж таки - открытый чемпионат России. Олегу сказали, что будут спортсмены с Украины, из твоей любимой Греции, и даже парочка из Австралии. Но это в черной категории. Ты будешь соревноваться только с согражданами... Кстати, на кой хрен ты свой дурацкий костюм надел? Он теперь нам не понадобится. Все честно...

– А я...
– я почувствовал, что у меня от радости перехватывает дыхание, - может, все призы взять хочу! И с черными, и с рыжими, и в марафоне...

– Нет, - покачал головой Кабаков, - так дело не пойдет. Мы тебя записали только к рыжим и в марафон. Пойми, жульничать на соревнованиях такого уровня - последнее дело. Там у них, наверное, и долгожданный тобою допинг-контроль будет.

Олег таинственно улыбнулся, а я кивнул усами:

– А поезд когда?

– Прямого нет, только через Москву или Нижний Новгород. Но от Нижнего придется на автобусе тащиться. Это почти десять часов. Оно нам надо?
– Олега, похоже, и самого переполняли эмоции.

– Поедем сегодня на ночном до Москвы, а завтра из столицы рванем сразу на место. Кабаков билеты уже заказал. На оба паровоза забронировали СВ, чтобы с нами в купе лишних не было. Нормально?

Еще как! Господи, я первый раз поеду на настоящем поезде! Я побываю в столице, пусть проездом, но все-таки! И в этой, как ее? В Йошкар-Оле? Посмотрю на тараканов со всей страны! Бог мой, о таком даже не мечталось.

– Олег, - благодарно произнес я, - ты наш самый лучший менеджер. Мы с Васей тебе по гроб жизни обязаны, правда, Василий?

Ферзиков, улыбнувшись, кивнул.

– Тогда с вас победа!
– весело произнес Олег и поднялся из-за стола.
– Вы собирайтесь, а я к Любе пока съезжу, она еще не в курсе.

– Давай, - согласился Василий.
– Слушай, может, ты по пути и билеты выкупишь?

– Машину дашь, выкуплю, - ответил Кабаков.

– Коньяк ты не пил... Доверенность у тебя есть, а ключи возьми, они рядом с телефоном, на тумбочке. Кстати, на заправку заедь, бензину почти нет.

– Сделаем, - кивнул Кабаков, и через полминуты мы уже слышали грохот захлопнувшейся за ним двери.