Введение в Культуру Критики
Шрифт:
Но уже к 1940-м, и тем более к 1960-м, было совершенно невозможным делать подобные заявления и не быть заклейменным не просто расистом, но интеллектуальным неандертальцем. Действительно, Бендерский (2000) пишет, что подобная риторика становилась все более невозможной в 1930-х. Можно видеть изменения в карьере расового теоретика Лотропа Стоддарда, автора таких книг, как "Вздымающаяся цветная волна против превосходства белого мира" (The Rising Tide of Color Against White World Supremacy), и многочисленных статей для газет и журналов, таких как Collier’s, Forum, и Saturday Evening Post. Стоддард полагал евреев народом высокоинтеллигентным и расово-отличным от европейцев. Он также верил, что еврейский фактор был критическим для успеха большевизма. Однако к концу 1930-х он полностью перестал упоминать евреев в своих лекциях для Военного армейского колледжа. Боасианская революция в антропологии завершилась триумфом, и теоретики, верившие в то, что фактор расы
Еще одним признаком изменяющихся настроений в отношении евреев стала реакция на замечания Чарльза Линдберга в Дес Мойнсе, штат Айова, накануне вступления США во Вторую мировую войну. Защита невмешательства Линдбергом происходила не только из его ужаса перед разрушительной силой современного оружия — результатом чего, как он предвидел, будет саморазрушение европейской культуры, но также из его веры в то, что вторая европейская война станет самоубийственной для собственно белой расы. В статье, опубликованной в популярном издании в 1939 году, вскоре после начала Второй мировой войны, он сказал, что это война — «среди доминантных людей за власть, слепую, ненасытную и самоубийственную. Западные нации снова в состоянии войны, войны, вероятно, более обессиливающей, чем любая из прошлых войн; войны, в которой белая раса обречена потерпеть поражение, а другие обречены выиграть; войны, которая запросто может ввергнуть нашу цивилизацию в новые Темные Века, если ей вообще удастся выжить» (Линдберг 1939, стр. 65).
Линдберг верил, что для продолжения доминирования над другими расами и чтобы остановить неисчислимые легионы не-белых, которые являются подлинной долговременной угрозой, белые должны объединиться. Линдберг не был Нордистом. В течение длительного времени он вынашивал идею, что Россия должна стать белым бастионом против Китая на Востоке. Он пропагандировал расовый альянс среди белых, основанный «на Западной Стене расы и оружия, которая способна сдержать как Чингисхана, так и инфильтрацию низшей крови; воздвигнутую на английском флоте, германской авиации, французской армии, [и] американской нации» (стр. 66). Однако Советский Союз при коммунистах был отвратителен: «Я говорю вам, что я сто раз предпочту увидеть мою страну в союзе с Англией, или даже Германией со всеми ее недостатками, чем с жестокостью, безбожием, и варварством Советской России. Каждый гражданин Америки, каждый христианин и каждый гуманитарий в этой стране обязан сопротивляться альянсу между Соединенными Штатами и Россией» (Берг 1999, стр. 422). Совершенно ясно, что Линдберг рассматривал зверства, учиненные Советской Россией, как намного более чудовищные, чем совершенные нацистской Германией.
В своей знаменитой речи от 11 сентября 1941 года, Линдберг утверждал, что евреи являются одной из главных сил, пытающихся втянуть США в войну, вместе с администрацией Рузвельта и британцами. Линдберг отметил, что еврейскую реакцию на нацистскую Германию можно понять, учитывая преследования, «достаточные, чтобы сделать врагом любую расу». Он утверждал, что от евреев происходит «величайшая опасность для этой страны, из-за большой доли их собственности и влияния в нашем кинематографе, нашей прессе, нашем радио, и нашем правительстве». И, наиболее противоречиво, он заявил, «Я говорю, что лидеры как британской, так и еврейской рас, в силу причин, насколько понятных с их точки зрения, настолько же нежелательных с нашей; в силу причин, которые являются не-американскими, желают втянуть нас в войну» (Берг 1999, стр. 427).
Речь Линдберга была встречена потоком оскорблений и ненависти, беспрецедентным в американской истории в отношении публичной фигуры. За одну ночь Линдберг превратился из культурного героя в морального парию. Хотя еврейское влияние в средствах массовой информации и правительстве было настолько же сложно измерить в то время, как и сегодня, но оно без сомнения было значительным, и озабоченность этим влиянием составляло часть анти-еврейского сентимента того времени. В буклете, опубликованном в 1936 году, редакторы журнала Fortune пришли к выводу, что главными источниками еврейского влияния в прессе были еврейский контроль двух основных радиосетей и кинематографические студии Голливуда (редакторы Fortune 1936). Они заключили, что «самое большее, половина средств влияния на общественное мнение и вкусы публики в Америке находятся в еврейских руках» (стр. 62) — весьма примечательное число, учитывая, что евреи составляли примерно 2–3% населения [США] и большинство евреев были иммигрантами первого или второго поколения. Короткий список еврейской собственности или управления крупнейшими средствами массовой информации в тот период включал New York Times (наиболее влиятельная американская газета, принадлежавшая семье Сульзбергер), New York Post (Джордж Бэкер), Washington Post (Юджин Мейер), Philadelphia Inquirer (М. Л. Анненберг), Philadelphia Record и Camden Courier-Post (Дж. Дэйвид Стерн), Newark Star-Ledger (С. Ай. Ньюхауз), Pittsburg Post-Gazette (Пол
Не является секретом, что кинематографическая индустрия действительно вела пропаганду против Германии и за вступление Америки в войну. В мае 1940 года, студия Warner Brothers протелеграфировала Рузвельту, что «лично мы хотим сделать все, что в нашей власти внутри кинематографической индустрии, чтобы, используя говорящий экран, показать американскому народу все величие того дела, ради которого свободные народы Европы идут на столь огромные жертвы» (Габлер 1988, стр. 343). Позже, в 1940 году, Джозеф П. Кеннеди потребовал от голливудской кинематографической элиты прекратить пропаганду войны и выпуск анти-нацистских фильмов, пригрозив опасностью роста антисемитизма. Непосредственно перед речью Линдберга в Дес-Мойнсе, сенатор Джеральд Най заявил, что рожденные за рубежом владельцы голливудских студий «демонстрируют яростную враждебность в отношении развития определенных событий за рубежом» (Габлер 1988, стр. 344–345). Представители кинематографической индустрии, осознав, что у них есть поддержка рузвельтовской администрации, аггрессивно защищали свою деятельность по «просвещению Америки о национальной угрозе» (3).
В одной из своих лекций для Военного армейского колледжа США, гарвардский историк Вильям Лангер заявил, что растущее отрицательное настроение публики в отношении нацистской Германии вызвано «еврейским влиянием» в средствах массовой информации:
«Необходимо принять тот факт, что некоторые из наиболее влиятельных американских газет находятся под еврейским контролем, и, я полагаю, если бы я был евреем, то я бы воспринимал нацистскую Германию так же, как ее воспринимают евреи, что совершенно неизбежно привело бы к специфическому акцентированию новостей. Например, когда я читаю Нью-Йорк Таймс, мне становится совершенно очевидно, что каждое маленькое несчастье, а, в конце концов, в стране с 70-ти миллионным населением ежедневно происходит много маленьких несчастий, представляется читательской аудитории как значительное событие. События же положительного характера преуменьшаются или высмеиваются. Так, тонко и незаметно, у публики культивируется образ, что в немцах нет совершенно ничего хорошего». (Бендерский 2000, стр. 273)
Примечательно, что Chicago Tribune была «осмотрительна в отношении еврейского вопроса», несмотря на персональные сентименты Роберта Маккормика, не-еврейского издателя Tribune, о том, что евреи были важной причиной американской анти-германской политики (Бендерский 2000, стр. 284). Все это говорит о том, что обеспокоенность о власти евреев — вполне возможно, обеспокоенность о негативном влиянии на доход от рекламы (см. Editors of Fortune 1936, стр. 57), была актуальной для Маккормика. Подводя итог, представляется разумным согласиться с Линдбергом, что еврейское влияние в средствах массовой информации в тот период было значительным. Конечно, это не значит, что евреи доминировали в СМИ, или что другие влияния были незначительными.
Представляется интересным, что офицеры американской армии часто беспокоились о том, что анти-германские настроения Рузвельта возникли под влиянием его советников-евреев — Самуэля И. Розенмана, Феликса Франкфуртера и Генри Моргентау-младшего (Бендерский 2000, стр. 274), и они опасались, что еврейские интересы и британцы втолкнут Соединенные Штаты в войну с Германией. Как Франкфуртер, так и Моргентау были сильно-самоидентифицированными евреями и эффективными адвокатами еврейских интересов в администрации Рузвельта. Моргентау активно продвигал сионизм и благосостояние еврейских беженцев (Бендерский 2000, стр. 333ff, 354ff). Оба поддерживали американское участие в войне против Германии, а Моргентау получил известность как сторонник чрезвычайно сурового обращения с немцами во время и после Второй мировой войны.
Более того, нет никаких сомнений в том, что евреи были способны оказать значительное влияние на специфические политические вопросы того периода. Например, сионистские организации оказывали огромное давление на правительство (Бендерский 2000, стр. 325). Во время Второй мировой войны они использовали «громкую дипломатию» (стр. 326), организуя тысячи ралли, обедов со знаменитостями (предоставляя ведущие роли симпатизирующим не-евреям), почтовые кампании, собрания, лоббирование; угрозы газетам, публикующим «неправильные» статьи; использование пропагандистских статей под видом новостей; давая деньги политикам и знаменитостям-не-евреям, таким как Вилл Роджерс, в обмен на их поддержку. К 1944 году «тысячи не-еврейских ассоциаций принимали про-сионистские резолюции» (стр. 326). В 1944 и Республиканская, и Демократическая платформы включали сильные про-сионистские пункты программы, хотя в то время сильными противниками создания еврейского государства были как Государственный Департамент, так и Департамент Войны (стр. 328).