Введение в науку о культуре (философия, антропология, история культуры)
Шрифт:
В процессе философской рефлексии мифа натурфилософские модели мироздания, создававшиеся преимущественно на основе интуиции и эстетической методологии, уступают место моделям, продиктованным знанием и рациональными методами познания (диалектикой и логикой). Образы постепенно заменяются понятиями, в результате чего эти идеальные модели приобретают характер универсальных абстрактных (собственно философских) структур. На их основе в классический период существования Древней Индии, Древней Греции и Древнего Китая созданы универсальные парадигмы (образцы) культуры. С завершением периода классической древности эти культурные образцы трансформируются в систему общечеловеческих культурных ценностей, которая затем становится фундаментальным основанием для многочисленных и разнообразных национальных культур Востока и Запада. Взятые в своей совокупности, эти парадигматические формы культуры образуют то, что принято называть общечеловеческой культурной традицией.
В тех древних цивилизациях, где это взаимодействие мифа и ритуала с философией было слабо выражено или
В культурах парадигматического типа эти каноны и модели, как правило, соотносились с определенной философской традицией. Примером могут служить знаменитые древнеиндийские шастры. Каждая из них была посвящена определенной форме деятельности. Так, Дхармашастра представляла собой свод правил, посвященный наукам, искусству, политике, Манудхармашастра содержала свод законов и этических норм, Натьяшастра была сводом правил для организации ритуально-драматических постановок, Шильпашастра – трактат о ремеслах, – содержал детальное описание незыблемых норм создания храмовых построек и создания скульптурных изображений богов, демонов и людей. Знаменитая Артхашастра (политический трактат) содержала философски-обоснованные нормативы организации земледелия и административно-правовой жизни государства. Все нормативы этих канонических текстов соотнесены с учением Вед.
В древней Греции был создан знаменитый скульптурный канон, следуя которому античным скульпторам удавалось придать идеальному изображению человеческого тела жизненную достоверность. Свое классическое воплощение канон нашел в знаменитой статуе «Дорифор» (Копьеносец), созданной великим античным скульптором Поликлетом. В ней соотносились пропорции находящегося в движении живого человеческого тела и идеальной математической модели космоса, разработанной великим философом, основателем математики и магом Эллады Пифагором. Благодаря этому скульптурное изображение порождало в сознании зрителя образ человека, в котором гармонически сочетались его физическая красота и одухотворенность. Художественное изображение воспринималось, по выражению великого немецкого мыслителя, ученого и поэта Гёте, которого его современники называли «последним олимпийцем» за его верность античной культурной традиции, как «действительная жизнь».
Суждения о том, что главным в искусстве является не копирование «действительной жизни», а особое воспроизведение форм отражения мира, встречаются в древнейших памятниках Греции – это трактаты Филострата «Картины» и Калистрата «Описание статуй», в Древнем Китае – знаменитая «Шицзин» (Книга песен), в Древней Индии – Натьяшастра (Книга об искусстве драмы).
Именно стремление к «жизненной достоверности» предопределило то, что вплоть до начала современной эпохи произведения классического искусства сохранили значение культурной ценности общечеловеческой значимости и фундаментальной основы культурной традиции, которая определяла процесс самореализации индивида и его формирования в качестве свободной личности.
Использование канонических моделей в культурах древнего мира не всегда соединено с формированием культурной традиции. Даже в великих цивилизациях древнего мира они использовались для сохранения родовых традиций и связаны с традиционными ритуалами, уходящими своими корнями в доисторическую эпоху.
Использование канонических моделей в тех цивилизациях, в которых не было развитой философской традиции, и отсутствовала связь канонов с культурной парадигмой, осуществлялось в пределах локальных культурных форм. При «выходе» за их пределы они утрачивали свое культурное значение. Ярчайшим примером в этом отношении может служить судьба знаменитого египетского «Канона Нармера». Он сохранял свое приоритетное значение на протяжении всей трехтысячелетней истории Древнего Египта и был нарушен лишь однажды в эпоху Эхнатона для того, чтобы снова вернуться в былом своем качестве после смерти этого властителя.
Влияние «Канона Нармера» было явственно ощутимо в пластической культуре Эллады периода архаики, однако в классический период Греции он был практически полностью преодолен и с тех пор сохранил свое значение в истории культуры как явление яркое, но экзотическое и локальное, ограниченное историческими границами великой цивилизации Древнего Египта.
Сходными были судьбы великих цивилизаций Мезоамерики (цивилизация майя) и Юго-Восточной Азии. В них каноны представляли собой совокупность из века в век повторявшихся и неизменных на протяжении многих веков технологических приемов и норм. Утрата их по тем или иным причинам (экологическим, военным, династическим и т. д.) приводила, как правило, к исчезновению с исторической арены целых этносов, городов, письменности, технологий, культурной деградации, забвению или превращению в легенду о своих великих предках. Потребовались века для того, чтобы эта связь с культурной традицией и историческая память о началах человеческой истории были возвращены людям и обрели свою утерянную силу те великие культурные ценности, которые были созданы многими поколениями, ставшими на путь культурного самосознания. Это возвращение к истокам не было простым.
Вопрос об отношении к культурной традиции остается актуальным и в наши дни. Какова судьба культурной традиции сейчас? Современная культура не является традиционной, так как начало нынешней эпохи связано с завершением многовековой истории рефлексии классических парадигм Востока и Запада. Некоторые историки культуры и значительная часть обывателей считают, что конец классического периода истории культуры ведет за собой отказ от культурной традиции, ссылаясь при это на кризисные и модернистские тенденции в современном культурном процессе. На наш взгляд, подобная интерпретация тех кардинальных изменений, которыми так богата культурная история последних трех столетий, заблуждение. Отказаться от традиции человек не может по той простой причине, что традиция – неотъемлемая часть человеческой жизни и памяти, а человек, лишенный памяти и традиции, выходит за пределы своего естественного и духовного бытия и утрачивает то главное качество, которое характеризует современного человека как свободную целостную личность.
Отношение к культуре и к культурной традиции носит, как это ни парадоксально звучит, не традиционный, а личностной характер. Современный человек не является ни объектом, ни субъектом культуры, но обладает всей полнотой наследия и культурного опыта того периода, когда его культурная деятельность была связана с процессом его самосознания как мифотворца, объекта и субъекта культуры (родового, классического, индивидуального человека). Он в равной степени чувствует себя причастным к мировому, духовному, социальному космосу (миропорядку), и это открывает перспективу обрести статус целостной личности. В противном случае, пытаясь обрести эту целостность путем отказа от традиции, он может утратить право называться Человеком.
Рефлексия и свобода
Чтобы почувствовать все величие нашего назначения, давайте подумаем, что заключено в великом даре разума и свободы.
Приобретение разумным существом способности ставить любые цели вообще (значит в его свободе) – это культура.
Если традиция составляет фундаментальную основу истории культуры, то рефлексия [53] и свобода определяют форму и направленность культурного процесса. Формирование культурных парадигм – основы культурной традиции – явилось результатом рефлексии буквальной мифологии. Ее образы, ставшие предметом обдумывания, рассуждения, соображения, трансформируются вначале в категории натурфилософии, объединенные между собой чисто эстетически, затем – в понятия метафизики и организуются уже посредством не эстетики, а логики, т. е. не на чувственной, а рациональной основе. Использование идеальных (философских) моделей в качестве парадигм (образцов) культуры с неизбежностью вело к тому, что процесс рефлексии буквальной мифологии шел к своему окончательному завершению. К концу периода классической древности в культурах Запада и Востока происходит окончательная замена образов буквальной мифологии философскими понятиями. Сама же философия приобретает при этом новое качество, превращаясь в метафизику – универсальную методологию всех наук и искусств. Вместе с тем сам рефлекторный процесс наполняется новым смыслом. Из него вытесняется то, что ранее было связано с мифологической традицией, и ее место занимает традиция рационалистическая, что придает всему рефлекторному процессу культурную направленность. В итоге «мысль, как бы оборачивается на самое себя, отражается в самое себя, направляется на самое себя» [54] . Мысль рефлектирующая с неизбежностью обращается к своему «инобытию» в слове, что стимулирует развитие искусств, связанных со словом, каковыми являются поэтика и риторика, и наук, связанных не с «видением», а со знанием – гносеологии (теорией познания) и логики. Новый тип рефлекторной деятельности был связан со сменой культурных эпох – переходом от традиционалистских культур древности, в которых главную роль играло не знание, а предание, не письменное, а устное слово, не размышление, а созерцание, к традиционно-рефлекторному типу культуры, в котором высшим устремлением человека является стремление к знанию. Знание получено в результате умственной, интеллектуальной деятельности и зафиксировано в письменном (литературном) тексте. Здесь оно регламентировано в соответствии с деятельностью Мирового Разума и изложено в строгой логической последовательности.
53
Рефлексия – принцип философского мышления, направленный на осмысление и обоснование собственных предпосылок, требующий обращения сознания на себя // Новейший философский словарь. Минск, 1999. Культурная рефлексия является основой процесса, связанного с формированием культурного самосознания индивида.
54
Гегель Г. В.Ф. Наука логики. Т. 2. М., 1971. С. 234.