Введение. Страница из моей жизни
Шрифт:
Союзы с европейцами дали начало воинственному, храброму, закаленному против всякого утомления, смелому племени, образовавшемуся под разумным руководством павлистов, — людей, которым мы обязаны почти всеми открытиями в центральной Бразилии; отважные подвиги их превратились в фантастические легенды даже в тех странах, которые служили поприщем их.
Между тем павлистов серьезно укоряли во многом: они с самого основания колонии обнаруживали неукротимый, своевольный нрав, притворное презрение к законам метрополии и неслыханную гордость к другим колониям; образовавшись из самых буйных и развращенных авантюристов, общества их заимствовали от индейских союзников дикую жестокость и пренебрежение к жизни ближнего; они сделались опасными соседями и отличались необщительностью и строптивостью.
Но со временем павлисты совершенно опровергли подобные обвинения. Провинция Санта-Пауло, населенная исключительно ими, теперь сделалась образованной, самой промышленной частью Бразилии.
К тому же мы разделяем мнение многих историков, что неукротимая природа должна населяться неукротимым племенем; на этой девственной почве, где рыскали павлисты среди диких индейцев, предпочитавших смерть подчинению власти пришельцев — степень развития которых они не могли и не хотели признать, — цивилизация могла пробить себе путь только трудами отборных представителей, не отступавших ни перед какими затруднениями и не поддававшихся расслабляющему влиянию европейских нравов и эгоизму нашего общества; эти качества делали их способными совершать великие подвиги, полные самоотверженности. Такие похвалы, произнесенные с непритворным энтузиазмом природными врагами португальцев, их европейскими соседями — испанцами, ненависть которых к Америке усиливалась соперничеством, — производили на меня сильное впечатление и вселили во мне глубокое уважение к этим героям. Я надеялся встретить еще несколько современных типов, сохранивших великие черты своих предков, несмотря на влияние времени и образования.
Таким образом, название павлиста, данное человеку, встретившемуся со мною при таких странных обстоятельствах, увеличило мое любопытство, мою симпатию к загадочной личности дона Кабраля.
Я желал более всего опять увидеть человека, который при первой встрече заинтересовал меня.
Я спешил как можно скорее доехать до фазенды рио д'Уро, где дон Зено Кабраль назначил мне свидание. Ферма эта находится на границе провинции Св. Павла и представляет самую богатую и полезную плантацию в этой стране.
Чтобы скорее достигнуть цели нашего путешествия, проводник мой, несмотря на неудобства дороги, держался берегов Уругвая.
На четвертый день мы приехали в селенье Санта-Анна, передовой пост Бразилии по течению этой реки.
Наводнение ужасно опустошило жалкую деревушку, в которой было не более десяти хижин; многие из последних были унесены водой, другим угрожало затопление; бедные жители, приведенные в самое беспомощное состояние, собрались на холме и ждали убыли воды.
Однако эти несчастные люди, несмотря на свое отчаянное положение, приняли нас самым радушным образом; они отдали в наше распоряжение все, что только было у них, и жалели, что более ничего не оставалось предложить.
На другой день на рассвете я оставил с сожалением и глубокой благодарностью этих добрых людей; прощаясь с нами, они пожелали нам благополучно доехать до цели нашего путешествия.
Впрочем, я уже проехал самую трудную часть дороги.
Мы проезжали по прекрасной гористой местности; три дня спустя после моей остановки в Санта-Анна, в два часа пополудни, в конце дороги я повернул нечаянно голову, невольно остановился и вскрикнул от удивления, видя перед собой самое красивое селение, каких мне еще не случалось встретить.
Мой гуараний, уже помирившийся со мной, улыбнулся, видя мой восторг. Ему я был обязан этим зрелищем; он хотел мне сделать сюрприз, заставляя, под предлогом сокращения дороги, ехать по едва заметным тропинкам, которые терялись в непроходимых лесах.
Передо мной, почти у самых ног, потому что я остановился на вершине довольно возвышенного пригорка, находилась деревня, окруженная густыми девственными лесами; я отлично рассмотрел ее, благодаря своему положению, и заметил даже малейшие ее подробности. В центре этого селения, которое имело в окружности около десяти лье, серебрилось озеро с прозрачной, изумрудного цвета водой, лесистые, живописные горы окружали его.
Мы находились на том месте, где Куритиба, или Гуацу, довольно важная река, вытекающая из Параны, впадает в озеро. Берега ее были покрыты савакусами 7 , кокобоисами 8 и амингасами; на ветвях этих кустов, над водой, сидели теперь стаи маленьких цаплей и ловили рыбу, насекомых или их личинок.
При устье Гуацу я заметил островок, который, по уверению моего проводника, был прежде плавучим, но, мало-помалу приблизясь к берегу, остановился. Образовавшись преимущественно из водорослей, к которым пристал чернозем, он покрыт теперь довольно густым лесом; несколько поодаль, между двумя лесистыми холмами, я видел значительное число строений, поднимающихся амфитеатром, и над ними возвышающуюся остроконечную колокольню.
7
Cancroma cochlearia.
8
Ardea virescens.
У подножия обрывистого ската холма, где находились строения, Гуацу с шумом перескакивал через скалы, покрытые зеленоватыми лишаями и мхом; потом, делясь на многие рукава, он пропадает после бесчисленных поворотов в темных долинах, которые лежат по обеим его сторонам. Я не мог оторваться от этого вида дикой и величественной природы; я стоял неподвижно, как очарованный, предавшись весь созерцанию и забывая все перед этой великолепной и ни с чем не сравнимой картиной, которой я никогда не мог бы налюбоваться.
— Как это прекрасно! — воскликнул я в восторге.
— Не правда ли? — отвечал, как эхо, Венадо, тихо приблизившись.
— Как называется этот великолепный край?
Индеец посмотрел на меня с удивлением.
— Разве вы его не знаете, mi amo? — спросил он меня.
— Как же я могу знать, когда сегодня в первый раз здесь?
— О! Страна эта очень хорошо известна, mi amo, — продолжал он, — издалека приезжают полюбоваться ей.
— Не сомневаюсь, однако я хотел бы знать ее название.
— Э-э! Ведь сюда-то мы и едем, mi amo; у вас перед глазами фазенда рио д'Уро; кажется, когда-то все эти горы, которые вы видите там, изобиловали золотом и драгоценными камнями.
— А теперь? — спросил я, заинтересовавшись.
— О! Теперь в минах не работают, хозяин не хочет этого, они затоплены водой; владелец полагает, что лучше обрабатывать землю и что это самое верное средство приобрести богатство.
— Он прав. Как зовут счастливого обладателя фазенды, рассуждающего так здраво?