Ввысь
Шрифт:
И эти кости будут выполнять развороты на отлично.
Я последовала за звеном влево, потом инстинктивно рванула вниз, поскольку Рвота повернула по слишком большому радиусу и оказалась в опасной близости от меня. Она врезалась прямиком в ФМ. Невидимый щит отразил удар, но ФМ не хватило навыков, и она, потеряв управление, свалилась в штопор.
Обе рухнули вниз, и на каменистой поверхности расцвели два взрыва.
— Скад! — воскликнула ФМ. Она была очень манерной, с этими ее золотыми пряжками на ботинках и модной стрижкой.
Рвота просто рассмеялась. Она
— Ого, вот это взрыв! Кобб, сколько очков я заработала за такое шоу?
— Очков? Курсант, ты думаешь, что это игра?
— Вся жизнь игра.
— Ну что ж, тогда ты потеряла все очки и погибла. Если сваливаешься в неуправляемый штопор, катапультируйся.
— Э… а как это сделать? — спросил Недд.
— Недд, ты серьезно? — удивился Артуро. — Мы же вчера это проходили. Рычаг у тебя между ног. Видишь большую «К»? Как думаешь, что она значит?
— Наверное, «Критическая ситуация».
— И что ты будешь делать в критической ситуации? В истребителе? Ты…
— Вызову тебя и скажу: «Эй, Артуро, где этот скадный рычаг катапультирования?»
Артуро вздохнул. Ухмыльнувшись, я посмотрела на соседний корабль. Девушку внутри было едва видно — Заря, судя по татуировке, заметной даже при надетом шлеме. Она тут же отвела взгляд. Даже не улыбнулась.
Ну и ладно.
— Возвращайтесь, — приказал Кобб. — Скоро обед.
— Возвращаться? — заныл Бим. — А можно просто выключить голограммы и пойти заморить червячка?
— Конечно. Выключайте голограммы, идите перекусите, а потом отправляйтесь туда, откуда явились. У меня нет времени на курсантов, которые отказываются отрабатывать посадку.
— Э, прошу прощения, сэр.
— Не забивай радиоволны извинениями, курсант. Просто выполняй приказы.
— Внимание, звено, — сказал Говнюк. — Стандартный боевой порядок, разворот по курсу 165.
Подчинившись, мы выстроились в линию и полетели к виртуальной копии «Альты».
— Кобб, мы будем учиться выводить корабль из неуправляемого пикирования? — спросила я.
— Опять вы за свое. Вы очень редко будете оказываться в подобной ситуации, и если это случится, я хочу, чтобы вы зарубили себе на носу — нужно дернуть рычаг катапультирования. Не забивайте себе голову всей этой показной удалью про спасение корабля.
— Что, если его можно спасти, сэр? — спросил Йорген. — Разве хороший пилот не должен сделать все возможное, чтобы защитить подъемное кольцо? Они ведь настолько ценные, что по традиции нам следует…
— Не надо заливать мне про эту дурацкую традицию, — огрызнулся Кобб. — Хорошие пилоты нужны не меньше подъемных колец. Если вы в неуправляемом снижении, вы катапультируетесь. Все ясно?
Несколько курсантов дали устное подтверждение. Я нет. Кобб не опроверг самое важное: если курсант катапультируется и губит корабль, больше ему не летать. Может, став полноправным пилотом, я подумаю насчет катапультирования, но пока что к этому рычагу не притронусь.
Как ни крути, отнять у меня небо — все равно что отправить на верную смерть.
Мы приземлились, и голограммы выключились. Остальные побежали
— Я им все объяснил, — сказал он в дверях. — Согласно сводке лифтов ты не спускалась вчера в Вулканическую?
— Здесь неподалеку есть небольшая пещера, примерно в получасе ходьбы от города. Я решила остаться в ней, чтобы сэкономить время. Я всю жизнь охотилась в туннелях. Мне там комфортнее.
— Как знаешь. Ты взяла с собой что-нибудь перекусить?
Я покачала головой.
— С сегодняшнего дня бери. Я не потерплю, чтобы на тренировках тебя отвлекал голод.
И он ушел. Вскоре я услышала вдалеке голоса. Из столовой доносился смех.
Я подумала, не потренироваться ли одной, но не знала, можно ли пользоваться проекторами без присмотра. Однако целый час сидеть и слушать, как смеются в столовой остальные, тоже не дело, так что я решила прогуляться. Странно, что я так сильно вымоталась в полете, но при этом от долгого сидения накопилось столько нервной энергии.
На выходе из учебного корпуса я заметила в коридоре двух полицейских. Они в самом деле караулят, чтобы я не стащила ролл? У адмирала так много ресурсов, что она тратит их, чтобы свести счеты с ничтожным курсантом? С другой стороны, если затеваешь драку, нужно биться до победы — эту позицию я уважала.
Покинув базу, я направилась в сад за стеной. За деревьями ухаживали садовники, а по дорожкам, вдоль которых стояли скамейки, прогуливались люди в форме. Похоже, не я одна наслаждалась растениями. Не грибы и мох, а настоящие деревья. Я потратила добрых пять минут, ощупывая кору и изучая листья, почти уверенная, что все это сделано из какого-то весьма реалистичного пластика.
В конце концов я вышла из сада и посмотрела на пояс обломков. Как всегда, в небе виднелись огромные узоры из размытых серых пятен и линий, но расстояние скрадывало детали. Прямо над головой проплывал световой люк, настолько яркий, что на глазах выступали слезы, если смотреть прямо на него.
Просветов в космическом мусоре не видно. Тот момент с отцом, когда я заглянула в настоящий космос, был единственным, — слишком много слоев обломков на орбите.
Что за народ все это построил? Дети в моем клане шептались, что Детрит — это Старая Земля, но отец только смеялся над подобными утверждениями. Ясно, что планета слишком маленькая и картам Земли, которые у нас сохранились, не соответствует.
Но они были людьми, по крайней мере, говорили на нашем языке. Поколение Бабули — экипаж «Непокорного» и остальной флот — знали, где находится Детрит, и намеренно отправились на старую заброшенную планету, чтобы спрятаться на ней, пусть последствия посадки и вышли гораздо более катастрофическими, чем предполагалось. Я попробовала представить, что они чувствовали, оставив небеса, оставив корабли. Пришлось разделиться на кланы и затаиться. Было ли для них так же странно поднимать голову и видеть свод пещеры, как для меня — небо?