Ввысь
Шрифт:
У меня стало неплохо получаться петлять между обломками, хотя непонятно, что будет, когда они, знаете ли, помчатся с небес со всей своей ужасающей разрушительной мощью. Но эй, не всё сразу.
Я выпустила светокопье. Сияющая красновато-оранжевая линия чистой энергии вырвалась из турели на днище корабля и прилипла к огромному куску космического мусора.
— Ха! Гляньте-ка, попала!
После того как я пролетела мимо обломка, светокопье натянулось, и меня по инерции развернуло. Корабль крутанулся
Когда я была помладше, мы играли с мячом, подвешенным на веревке к высокому столбу. Если толкнуть мяч, он закрутится вокруг столба. Принцип действия светокопья был схожим, но в этой игре столбом служили обломки, а мячом — я.
Когда голограмма после моей «смерти» потемнела, в шлемофоне послышался вздох Кобба.
— На этот раз я хотя бы попала, — отметила я.
— Поздравляю с моральной победой. Посмертно, — отозвался он. — Несомненно, мать будет гордиться, когда ей пришлют кусок оплавленного шлака — все, что останется от твоего значка.
Фыркнув, я высунулась из кабины, чтобы взглянуть на Кобба. Он расхаживал по центру класса с рацией в руке, через которую общался с нами, хотя все мы были рядом.
Десять учебных кабин стояли кругом, на полу в центре располагался отдельный проектор, который воспроизводил крошечную картину того, что происходило с нами. Вокруг Кобба жужжали восемь маленьких голографических кораблей, а он наблюдал за ними, будто исполинский бог.
Бим врезался в обломок около головы Кобба, и из-за дождя искр казалось, что нашему инструктору вдруг пришла в голову отличная мысль. Наверняка насчет того, что большинство из нас никчемные.
— Бим, увеличь охват дистанционных датчиков! — крикнул Кобб. — Ты должен был увидеть тот обломок!
Бим встал и, стянув шлем, пробежался рукой по синим волосам. Вид у него был расстроенный.
Я уселась обратно в кабину, как раз когда мой корабль появился на краю поля боя. Заря тоже была тут — висела в воздухе, наблюдая, как остальные носятся между кусками металла. Похоже на бабулины описания пояса астероидов, хотя, конечно, мы находились в атмосфере, а не в космосе. Обычно мы сражались с креллами на высоте от десяти до сорока тысяч футов.
Рядом возник корабль Бима, но его самого внутри не было.
— Заря! — крикнул Кобб. — Не бойся, давай сюда! Я хочу, чтобы ты поболталась на этих скадных световых веревках, пока не заработаешь ожоги!
Заря робко двинулась в сторону парящих обломков.
Я снова поправила шлем — сегодня он мне постоянно мешает. Может, стоит сделать перерыв? Я выключила голограмму, встала, чтобы потянуться, и понаблюдала за Коббом. Тот следил за тем, как заходит на цель Говнюк с Неддом в роли напарника. Я положила шлем на кресло и подошла к Заре.
Заглянула внутрь
— Эй, как успехи? — тихонько поинтересовалась я.
Она кивнула в сторону Кобба и спросила с сильным акцентом:
— Ожоги от веревок?
— Это когда так быстро трешь обо что-то рукой, что становится больно. Например, о ковер — или веревку. Он просто хочет, чтобы ты больше тренировалась со светокопьем.
— А… — Она побарабанила пальцем по приборной доске. — А что он говорил до этого? Дист… дистанционных?
— Можно менять охват дистанционных датчиков, — медленно произнесла я, потянувшись вниз и указав на переключатель. — С его помощью можно увеличить радиус обзора. Поняла?
— А, да. Да, поняла. — Она благодарно улыбнулась.
Я показала ей большой палец и вынырнула из голограммы. Кобб смотрел на меня и, похоже, с одобрением, хотя тут же отвернулся, чтобы наорать на Рвоту. Та пыталась поспорить с ФМ на десерт насчет исхода следующей попытки.
Наверное, было бы проще, если бы Кобб лучше объяснял, но Заря вроде улавливала большую часть инструкций. Она просто смущалась из-за некоторых непонятных слов, поэтому я старалась за ней приглядывать.
Я устроилась в кресле и ощупала шлем изнутри, пытаясь понять, что же доставляет мне столько неудобств.
«Что это за шишки?» — Я потыкала их пальцем. Под подкладкой прощупывались круглые бугорки размером с талон или большую шайбу. В центре каждого торчала через ткань небольшая металлическая часть. Разве у нас были такие?
— Проблемы, курсант? — спросил Кобб.
Я подскочила на месте, не заметив, как он подошел к моей кабине.
— Мой шлем, сэр. С ним что-то не так.
— Все в порядке, курсант.
— Нет, посмотрите. Пощупайте вот тут. Здесь какие-то…
— Все в порядке, курсант. Сегодня утром, до того как ты появилась, медики приказали заменить твой шлем. В нем стоят сенсоры, считывающие биологические показатели.
— О, тогда понятно. — Я расслабилась. — Но вам стоит сказать остальным. Некоторых ребят может отвлекать, если их…
— Они заменили только твой шлем, курсант.
Я нахмурилась. Только мой?
— И… что за показатели хотят у меня считывать?
— Даже думать об этом не хочу. Это проблема?
— Наверное, нет… — ответила я, но стало не по себе.
По лицу Кобба я попыталась понять, что все это значит, но он стоически выдержал мой взгляд. Что бы там ни было, рассказывать он не собирался. Однако я не могла отделаться от мысли, что это как-то связано с отцом и с неприязнью ко мне адмирала.
Я надела шлем, включила рацию и голограмму.