Вы. Мы. Они. Истории из обычной необычной жизни
Шрифт:
Плодово-выгодное
– Александр Андреевич, мы без вас не справимся. – Адвокат Узалов заговорил нервным шепотом. – Мы с Мией в растерянности.
Иманали Узалов, для меня просто Али, и его помощница были настоящими бриллиантами адвокатуры Дагестана. Спокойные в этой нервной профессии, с аналитическим складом ума и мгновенной реакцией, самоироничные специалисты много лет назад были переманены мной из Махачкалы. И чтобы они (!) с чем-то не справились? Такого еще не было…
По дороге в переговорную коллега продолжал бормотать нечто не очень понятное:
– Шеф,
В переговорной находились две женщины: любимица всей коллегии Мия с пылающими отчего-то щеками и незнакомая брюнетка лет тридцати. Девушки при моем появлении встали. Кажется, что даже от картин в переговорной исходило напряжение.
– Что привело вас в этот скромный дом? – начал я беседу после того, как нас представили.
– Я бы в скромный дом не пришла, – твердым голосом объявила Лена. – У вас тут настоящий музей, хотя я пришла не за красотами. Уверена, что вы слышали о банке моего гражданского мужа, но пока я не хочу давать точных деталей, если позволите.
Я согласно кивнул. «Оно мне надо – знать банк ее мужа? Оно мне сто лет не надо», – как сказали бы в Одессе.
– Мы прожили вместе четыре года. Была сумасшедшая любовь, но расписаться все как-то было некогда. Наконец пару месяцев назад его посадили.
«Какой неожиданный оборот гражданского брака, однако!» – подумал я и опять кивнул: в нашей стране это бывает. Видно, у парня не было денег ни на отъезд, ни на работу со следствием…
– Вот уже несколько месяцев мой дорогой находится в «Матросской Тишине». И он, конечно, будет осужден. Получит по полной…
– Вы хотите, чтобы мы его защищали?
– Я?! Да никогда в жизни! Он же самый умный, нанял идиотов и считает, что если они делают то, что он им говорит, то все будет хорошо. Нет, нет… Какой срок он получит – уже не имеет значения. Результат будет один и тот же…
– В смысле?
– В смысле – его на зоне убьют. Сто процентов. Там, в банке, столько денег пропало, да еще и у таких людей, что его точно убьют. А швейцарские банкиры никогда не выдадут деньги, пока он в заключении. Это обязательное условие.
– Понимаю, понимаю. Такой параграф часто встречается в договорах. Банки хотят быть уверены, что клиент перевел деньги по собственной воле. Но все это в том случае, если у вас нет доверенности. У вас она есть?
– Нет. Он у меня очень скрытный и сложный «пассажир». Даром что сирота. Если позволите, я продолжу. Так вот, собственно, что мне нужно… как вам объяснить? Прежде всего я не могу попасть к нему на свидание в тюрьму. Нет печати в паспорте. С точки зрения следователя (а это он дает разрешения на свидание), мы никто друг другу. И потом, даже если бы дали свидание – это еще не факт, что… Только отнеситесь, пожалуйста, серьезно. Для меня это очень, очень важный вопрос. Мне нужно забеременеть! Причем от него и ни от кого другого!
Мия и Али, сидящие по бокам, переглянулись и внимательно уставились на меня. Видно было, что эту историю они слушают второй раз за последние полчаса. И второй раз от нее обалдевают.
– Кажется, я начинаю понимать ход ваших мыслей. Поправьте меня, если я не прав. Ваш «гражданско-уголовный»
– Да. – Девушка смотрела на меня прямо, не моргая. Как покойник в морге.
– Можно узнать, за что мы боремся? Сколько на счету?
– Можно. Двести миллионов долларов.
С двух сторон от меня нервно сглотнули дагестанскую слюну.
– Мне нужно, чтобы вы объяснили ему, что я его люблю и хочу от него ребенка. Скажите ему, что я… Ну, в общем, что вас учить. Только о счете в швейцарском банке ни слова. Я знаю, вы сможете его уговорить.
– А «доить» биологический материал будет начальник тюрьмы? И как вы будете уверены, что авторство «надоя» не принадлежит какому-нибудь Заде Урдубердыеву, которого взяли за «зад» с наркотиками?
– Я думала об этом.
– Это хорошо. Потом расскажете. А вынести эту штуку как? Там же обыскивают. Или вы хотите, чтобы Мия взяла пару уроков у Анжелы Ермаковой? Помните историю с теннисистом Борисом Беккером? Когда наша девушка самооплодотворилась после орального…
– Александр Андреевич! – запротестовала коллега, первый раз за десять лет перебив меня при клиенте.
– Протест принят, – успокоил я Мию. – Ей еще замуж выходить. Кто ее возьмет в Махачкале с полным ртом? Может, адвокат Узалов заменит Мию?
– Деньги, конечно, хорошие, – протяжно отозвался Али. – Но боюсь, не справлюсь. Лучше какую-нибудь коллегу привлечь. У нас есть способные люди, Александр Андреевич?
– Видите? Даже лучший адвокат коллегии не берется за… за ваше дело.
– Я думала, вы сможете получить разрешение на посещение будущего отца врачом. У меня есть один, и я ему абсолютно доверяю. Что же касается коллеги, которую вы можете найти, господин Узалов, то в лучшем случае для меня она сама отсосет за такие деньги, а в худшем – просто забеременеет. Я что, не знаю женскую натуру? Ничего личного, извините…
Мы взяли паузу на обдумывание, и будущая регентша удалилась.
– Сто процентов – она его сама грохнет, если забеременеет, – со знанием женского дела сообщила нам Мия, когда клиентка ушла.
Остаток дагестанской диаспоры нашей коллегии с выводами Мии согласился.
«Умер-шмумер, лишь бы был здоров!» – говорили когда-то в Одессе. И мы решили все-таки сходить в тюрьму к будущему покойнику втроем.
…Перед нами сидел худощавый молодой человек с ироничным взглядом. В комнате для встреч следователей и адвокатов уют отсутствовал. Между нами находился стол, привинченный к полу. На середину стола мы поставили пластиковую банку с красной крышкой. Молчание в комнате после объяснения причин прихода новых адвокатов висело уже довольно долго. Банкир смотрел то на нас троих, то на контейнер… и ничего не говорил.