Вятичи. Книга 2. Кровавая пыль дорог
Шрифт:
Бураш, предчувствуя нехорошее для себя, начал оправдываться:
– Но он прискакал со стороны нашего стана. Мы думали, что кто-то скачет к нам с какой-то вестью. А в темноте было не разглядеть.
– Так сколько их было?
– Один.
– И ты хочешь сказать, что этот, кто попал в темноте в Карамана, объезжал ночью место, где мы безмятежно спали?
Этот вывод озадачил Курепа. Один воин в погоню не пойдёт. Выходит, что это был лазутчик. А если есть лазутчик, то может быть и дружина славян. А это значит, что они могут попытаться отбить
– Как он? – Куреп взглянул в сторону раненого. – Выживет?
Бураш отрицательно покачал головой:
– Вряд ли.
– Значит, не жилец. Отвези его и … – Куреп многозначительно поглядел на Бураша. – Чтоб не мучался.
Подошёл хмурый Олу-Ата:
– Чего так рано поднялись? Что за суета?
– Ночью славяне вокруг нашего стана шастали. Одного воина стрелой подбили. Надо подальше в степь уйти от этих лесов и перелесков, где в каждом из них можно спрятаться и устроить засаду. В степи славяне не воины.
Олу-Ата удручённо покачал головой:
– Не нравится мне всё это. Эти северяне могут больно кусаться. Трудно нам будет с ними в будущем, а сегодня жди нападения. Если днём будет тихо, то нападут ночью. Пусть твои воины ночью не спят, а то могут не проснуться.
– А твои?..
– Я покидаю тебя. Я не могу рисковать своими воинами из-за твоего полона.
Олу-Ата повернулся и пошёл прочь. У Курепа заходили желваки на скулах. Сквозь зубы он тихо процедил:
– Трус.
Как можно бояться этих славян, когда они разбегаются по своим лесам при появлении хазар? А как же тогда погибшие воины Олу-Ата из непобедимой тысячи? У Курепа пробежал холодок по спине. Ему показалось, что из ближайшего леска на него смотрят тысячи глаз и направлены в него сотни стрел.
– Куреп! – за спиной стоял Бураш. – Карамана больше нет.
– Почему мы до сих пор не тронулись в путь? Почему мы стоим? – округлив глаза, заорал Куреп.
Таким злым Бураш не видел его давно. Он вскочил на своего коня и поскакал подгонять людей, лишь бы поскорей убраться с глаз Курепа.
Млада с ненавистью смотрела за всеми действиями хазар, а потом с сожалением произнесла:
– А может мы зря отказались от побега, а?
– Ты что, Млада? Поймали бы – убили бы, – возразил ей Единец.
– Так надо ещё поймать. А по мне – лучше уж смерть, чем с этим… Ночью…
* * *
– И-и-и, хлюп. И-и-и, хлюп.
Вячеслав открыл глаза. Солнце уже появилось над горизонтом, и было уже светло. Часто дышащая и мокрая от слюней морда Серко, обнюхивая, уткнулась ему в лицо. Вячеслав отвернулся от волка, и Серко от него отстал.
– И-и-и, хлюп. И-и-и, хлюп.
Вячеслав приподнял голову. На лавке в середине ладьи спиной к нему сидели Сивояр и Василь и размеренно гребли вёслами. Вячеслав посетовал на себя: что же он сразу не распознал этот скрип уключин. Он хотел уже подняться, но слова Сивояра заставили замереть:
– Я вот думаю, а может мы зря взяли с собой отроков? Что ждёт нас в пути? А вдруг и не вернёмся живыми? Ну ладно мы, в жизни всякое было: и хорошее, и плохое. Всё видели, многое пережили, и умирать не страшно. А им каково? Видишь, как умаялись.
Василь покачал головой:
– Знаю, думал об этом. Да, они молоды и ещё не так сильны, но ловки и выносливы и знают язык степняков. Но думал я и о другом… Всё равно их было бы не удержать, да и от крови их не воротит. Это уж как молодые волчата, которые попробовали первый раз сырое мясо. Я вспомнил себя молодым. Так я после первого боя два дня есть не мог – мутило всего. А они держатся молодцом.
Помолчав, добавил:
– Пока есть такие отроки, – не состарится племя: они вдохнут в него жизнь. Верю, расправит народ плечи, заставит себя уважать, не будут его грабить другие, уводить в плен людей, расплодится и будет жить счастливо.
Василь помолчал, подумал над этими словами и с грустью сказал:
– Думаю, что я этого не увижу. Пока есть такие, как Воист, которым свое добро ближе чужой боли – это будет не скоро.
– Ты прав. За ними будущее. Хорошими воинами вырастут.
– Да, хорошими, – согласился Василь. – Но видится мне, что Вячеслав может до воеводы дорасти. Есть в нём способность принимать решения, от которых зависит жизнь других людей. И пускай по молодости эти решения не всегда верные, но, согласись, не каждый может взвалить на себя такую ношу ответственности. У него своё видение правды, но за эту правду люди будут готовы идти за ним. Вначале их будет мало, а затем всё больше и больше. Вот и ты, Сивояр, согласился…
– Я тебе вызвался помочь.
– Ой ли?
Сивояр смущённо улыбнулся:
– Опять ты прав. Не мог я не помочь сыну Древана. Есть в нём обстоятельность и мужицкая рассудительность отца, и в то же время в Вячеславе есть что-то от его дяди Бажена: то ли отчаянность, то ли смелость.
И опять:
– И-и-и, хлюп. И-и-и, хлюп.
– Погода будет меняться, – промолвил Василь. – Рука больная ноет, да и шрамы от ран тоже… Наверно дождь будет.
– Да, парит, – ответил Сивояр. – Может ветерок подует, тогда парус поставим.
Вячеслав приподнялся:
– Дядько Василь, давай я тебя подменю.
– Проснулся? Ты лучше вон Сивояра подмени, а то он всю ночь лодкой управлял один.
– Чегой-то один? С Серко…
– Давайте мы с Вячеславом на вёсла сядем, – раздался голос Векши.
– О! И ты проснулся. Тогда давайте поешьте и помашите вёслами, а я, пожалуй, и правда подремлю, – Сивояр бросил весло и подал отрокам по куску хлеба, а сам полез на нос ладьи.
Серко, почуяв запах хлеба, начал тыкать своим влажным носом то в Вячеслава, то в Векшу. Вячеслав с опаской отпрянул от волка.