Выбор божества
Шрифт:
Нет, он жив, Питер чувствовал это, жив и движется к своей цели, гроза его не застанет, он слишком далеко, быть может, уже в Омороне! Надо было лететь вместе, с раскаянием думал он, если бы он хоть на секунду прекратил вести себя как курица, которой оторвали голову, и подумал как следует, то понял бы, что Фэлри прав.
Но тогда отец наверняка застрял бы здесь, а Тэрас слишком близко, пугающе близко к тем жутким серым полусферам, которые неумолимо движутся, не оставляя за собой ничего живого.
Надо спасти хотя бы его, если уж…
Питер всхлипнул, чувствуя, что теряет контроль над собой. Крупные капли одна за другой начали падать ему на голову и плечи, защелкали по крышам, все быстрее и быстрее, и вдруг хлынуло по-настоящему. Люди вокруг заметались в безотчетной попытке укрыться; кого-то сшибли с ног, заревел ребенок, со всех сторон раздавались крики ярости и боли.
Питер схватил отца за руку и упрямо шел вперед, стараясь держаться ближе к зданиям. Гроза проливалась сквозь тучи, ливень был холодный, кусачий, сумрачная пелена легла на крыши и фасады домов, которыми еще сутки назад Питер любовался вместе с Фэлри.
Каждый шаг давался Питеру с таким трудом, словно даже душа обладала непомерным весом и придавливала его к земле. И все-таки он шел и не остановился, пока распахнутые настежь ворота Тэраса не остались позади.
На небольшом пространстве между мостом и воротами беженцы разбили импровизированный лагерь, тут и там смутно белели самодельные палатки и навесы, густо дымили костры, погашенные ливнем. Здесь стало чуть посвободнее, чем на улицах, и Питер с Сильваном с трудом перевели дух.
– Словно из берлоги Темного Лика выбрались, – с трудом произнес Питер – губы онемели от холода, на нем не осталось сухой нитки, а дождь все не унимался.
Сильван весь дрожал, но голос его звучал ровно, словно они преспокойно сидели на собственной кухне и слушали, как снаружи беснуется непогода.
– Если флаер и впрямь на ходу, мы могли бы переправлять людей через Барьер в безопасное место. Спасти хоть кого-то… здесь много детей…
– Сначала попробуем найти маму, хорошо? – перебил его Питер, снова ощущая вкрадчивое, кошачье прикосновение паники. – Мы должны хотя бы попытаться!
Сильван поспешно кивнул, и в сером пасмурном отсвете Питер увидел на его лице знакомое выражение безграничного терпения. В детстве, если Питер упрямо хотел что-то сделать, отец никогда не отговаривал его, а позволял убедиться на собственном опыте, что затея безнадежна.
Злость вспыхнула мгновенно, захотелось крикнуть отцу: «Ты что, уже похоронил ее? Ты ее любишь, почему же не борешься, за каким Темным сразу сдаешься, проклятый неудачник?!»
Но он сегодня уже причинил боль дорогому существу, одного раза вполне достаточно. И Питер лишь стиснул зубы и ускорил шаг, задавив в себе боль и ярость.
Они молча шли по обочине Дороги навстречу нескончаемому людскому потоку, и, добравшись до развалин, нырнули в лес. Никто не обратил на них ни малейшего внимания – люди шли с безумными, расширенными
В развалинах, казалось, стало еще темнее – Питер и Сильван то и дело поскальзывались на мокрых обломках, спотыкались и чуть не падали, хватаясь друг за друга.
И тут Питера осенило – ведь свет всегда с ним, стоит только активировать пояс! Он коснулся прохладных металлических пластин, и, когда пылающие белым золотом «крылья» развернулись за спиной, вздохнул с облегчением. На свету дождь обрел зримую форму – со всех сторон словно бы полоскались занавеси, сотканные из блестящих нитей.
– Возле трубы, под листами железа, – Сильван, стуча зубами, смахнул воду с лица, – туда!
Ям у основания полуразрушенной трубы оказалось навалом, к тому же прошло уже добрых полвека с тех пор, как Карел спрятал здесь флаер. На листы железа нанесло слой почвы, а на ней выросли трава и кусты.
Пока Сильван ползал вокруг почти на карачках, Питер избрал свой способ – он ходил и с силой топал, надеясь, что пустое пространство отзовется под ногой. Яма, вместившая флаер, должна быть немалых размеров.
Занимаясь этим, Питер вдруг понял, что, выходит, никакой он не дикарь из-за Барьера – он внук чистокровного оморонца, сега, а, стало быть, он и сам сег, как и его отец. Они с Фэлри не так уж далеки друг от друга – ну, сравнительно недалеки. Надо обязательно ему рассказать и… тут Питер вспомнил, что оскорбил и оттолкнул Фэлри, оставил его одного посреди леса. Захочет ли эр-лан вообще его знать после такой выходки?
Он тяжело вздохнул и топнул со всей силы. Что-то глухо треснуло, и правая нога Питера по бедро провалилась в землю. Сильван бросился ему на помощь.
– Похоже, это оно, – он внимательно рассмотрел края дыры, встопорщенные ржавыми обломками. От времени железо так истончилось, что напоминало бумагу цвета бурой охры.
С огромным трудом, исцарапав все руки, они расширили дыру достаточно, чтобы пролезть внутрь. «Крылья» Питера осветили крошечное пространство и знакомые серебристые обводы флаера. Старая модель, он походил на флаеры Наблюдателей Башни, с которыми Питер уже освоился – по крайней мере внешнее сходство внушало надежды.
– Невероятно! – тихо произнес Сильван. – Это и правда флаер?
– Конечно! – усмехнулся Питер. – Я же тебе их описывал – а ты, значит, не поверил мне?
– Поверил. Но одно дело рассказ и совсем другое – увидеть самому. Ну что, откапываем?
В яме было холодно и сыро, под ногами чавкала жидкая грязь. При мысли о том, что сейчас придется в темноте под дождем голыми руками сдирать ржавый металл с землей и кустами, Питер приуныл.
Но тут же звонко хлопнул себя по лбу.
– Есть одна идея! Вылезай и отойди подальше.
– Ты уверен? – недоверчиво уточнил Сильван. – Все это может рухнуть!