Выбор пал на меня (другой перевод)
Шрифт:
– Пожалуйста, обыскивай сколько хочешь. Если у тебя есть ордер.
– У меня его нет, – мрачно ответил Роулинс. – Но полиции нужно помогать.
– Сегодня что-то неохота. – Корридон взял пальто и шляпу. – Ты никому не доверяешь, стыдись. Это даже некрасиво!
– Ничего-ничего, встретимся на таможне. Там мы тебя обыщем как надо!
– Ладно, – безропотно согласился Корридон. – Ну, пока. Надеюсь, в ближайшие два года мы с тобой не увидимся.
Роулинс поплелся за ним к лестнице.
– К черту эту конуру! – Корридон распахнул перед инспектором дверь. – Убежден, что человека должен окружать уют. Вот вернусь из Парижа с деньгами и заживу на широкую ногу.
– Пока у тебя нет ни пенса, – огрызнулся Роулинс. – Надеюсь увидеть тебя в квартире с решетками на окнах.
– Такое впечатление, будто ты опиума перекурил… Иди выпей чаю, это обойдется тебе всего в шесть пенсов.
Роулинс покраснел. Корридон похлопал его по плечу, закрыл за ним дверь и, насвистывая веселую мелодию, поднялся к себе.
В таможне Ньюхейвена его ждали три сотрудника спецслужбы. Корридон беспечно поздоровался с ними и предложил обыскать вещи и себя.
– Боюсь, бедняга Роулинс ошибся. – Он пожал плечами и начал раздеваться. – Пора ему в отставку.
Детективы во время обыска молчали. А когда Корридон поднялся по трапу на корабль и помахал им рукой, переглянулись. Служители закона понимали, что он их одурачил. Понимали, что одурачит и французскую полицию в Дьепе.
Садясь в Дьепе на поезд, Корридон облегченно вздохнул и, когда мимо проходила Лорин Фейдак, просто не обратил на нее внимания. Французские таможенники тоже доставили ему несколько неприятных минут, но Роулинс не мог предусмотреть всего.
На вокзале в Париже его тоже поджидали детективы. Пока он с ними разбирался, Лорин покинула вокзал.
Полтора часа спустя Корридон расплатился с таксистом возле современного отеля на улице Бальзака, осведомился у портье о мадемуазель Фейдак и с радостью обнаружил, что не совсем еще забыл язык.
Лорин открыла дверь.
– Никаких неприятностей? – спросил он, бросая в кресло пальто и шляпу.
– Они были слишком заняты тобой, – засмеялась Лорин. – Подожди минутку, сейчас достану. Я спрятала их в подвязках.
– Не торопись, – махнул рукой Корридон, любуясь ее красотой. – Семь тысяч принадлежат тебе – хоть что-то для начала.
– Спасибо, дорогой. Я боялась, что ты так скажешь. Полагаю, ты хочешь уйти отсюда… один?
– Да. – Корридон взял ее за руку. – Не расстраивайся. Ты недолго будешь одинока. В Париже тебя ждет большой успех.
Лорин быстро взглянула на него:
– А может, проведем неделю вместе? Потом я постараюсь утешиться… Видишь, я совсем бесстыжая.
– Ты однажды сказала, что я не из тех мужчин, в кого можно влюбляться. Ты сказала, что со мной девушка будет несчастна. Не волнуйся, Лорин, как только я продам бриллианты, мы расстанемся. Мне ведь придется работать…
– Я думаю, ты любишь Марион Говард, – произнесла она, не поднимая головы. – Это так?
– Не знаю, – буркнул Корридон. – Во всяком случае, она в Лондоне, а я в Париже. Достань бриллианты.
Он подтолкнул ее к спальне.
– Хоть неделю… – попросила она. – И простимся… Я не буду устраивать сцен.
Корридон ждал и смотрел на залитую солнцем улицу. Весной все женщины кажутся красивыми. Но даже в Париже, как и в Лондоне, можно чувствовать себя одиноким. Надо развеяться… Он решительно выбросил из головы образ Марион Говард и поспешил в спальню, где его с надеждой в глазах ждала Лорин.