Выбор профессии
Шрифт:
Журналисты встретились с Анатолием Лебедем в сквере у штаба 45-го отдельного гвардейского ордена Александра Невского разведывательного полка специального назначения, где он тогда служил. Обеденное время он выбрал для встречи не случайно – этот часовой перерыв между тренировками и прыжками он посвящал прогулкам со своей собакой по кличке Паштет («Потому что любит паштет из сухпайка»), которую вывез из Чечни. С ней он и пришел на интервью.
– Как вы попали в ВДВ?
– Мы начинали прыгать еще в ДОСААФе. Все время в небо тянуло. Я с приятелем поступал в Балашовское,
– И чем занимались?
– На войну поехал. Балканы, Косово. Белград бомбили, уже когда мы приехали.
– Вы уволились из армии и добровольно пошли на войну?
– Да.
– А зачем?
– Как зачем? Помогать-то надо. Тем более православным. Тем более государству, а не каким-то частным лицам или фирмам.
– Это ваше было решение или вас попросили?
– Нет, наше. Мы все делаем сами.
– «Мы» – это кто?
– Наши военные бывшие и нынешние, русские офицеры. Или ветераны воздушно-десантных войск.
– Вас многие, наверное, не поймут. Квартиры нет, семья живет в общаге, при этом вы занялись не поиском работы, не бизнесом каким-то, а поехали на войну, за которую вам ничего не дадут.
– Да, ничего не дадут, еще и загранпаспорт сам делай, визу, билеты сам покупай. Но на такое дело не жалко.
– А в Дагестан потом тоже добровольцем поехали?
– Да. В 99-м арабы на Дагестан пошли, и мы решили ехать с товарищем, с Игорем Нестеренко. Он из Саратова. Мы с ним на Балканах вместе были. Посмотрели-подумали, контракт долго оформлять, а там, в горах, уже в августе возня началась, мы еле успели. Работы много было.
«Нам верить не надо. Нам надо готовиться к худшему. Политика для военного – это лишнее».
– Вот вы туда приезжаете как простой человек, доброволец и что делаете? Вас ведь могут и не пустить в зону боевых действий?
– Когда народ бомбят, людей расстреливают, там правительству уже не до бюрократии. Визу поставили – и дальше твое дело. Хочешь – по магазинам ходи, а хочешь – воюй.
– Это на Балканах. А в Дагестане как?
– А в Дагестане еще проще – граница-то открыта, ты как турист приехал – можешь на Каспии загорать, а можешь идти в МВД. Нужен? Нужен. И в горы.
– То есть вы первым делом в МВД пошли?
– Необязательно в МВД. Там же и другие структуры есть. Не будем уточнять.
– Вы кого-то обучали или сами воевали?
– Там обучать некогда было, там надо было работать.
– А вас вооружали?
– Что-то выдавали. Потом уже или трофейное брали,
– Вы сказали, что в Косово поехали православным помогать, а в Дагестан почему поехали?
– Но это наше государство. Россия. Тем более кто противник? Те же самые, кто был на Балканах. По рации было слышно часто, что товарищи из наших регионов, со Средней Азии, из Турции. Контингент один и тот же.
– Вы после Дагестана официально вернулись в армию – хотели дальше воевать?
– Из Дагестана группировка в Чечню должна была переходить, требовалось подписать контракт, чтобы все законно. Подписали мы контракт осенью 99-го, с 45-м полком ВДВ. И с Игорем Нестеренко поехали в Чечню. Он 1 декабря 99-го под Аргуном погиб. Ночная засада, встречная. В 2 часа ночи бой начался. Он ранение получил, а в полчетвертого скончался.
– Это единственный ваш друг, которого потеряли?
– Да нет. Много было. Всех помню. В Грузии у нас товарищи погибли тоже.
– После смерти вашего друга вы тоже попали в засаду, и вам оторвало ступню. Почему вернулись в армию?
– А я и не уходил. Полтора месяца пролежал в госпитале, пока протез подгоняли, а там уже в командировку надо собираться.
– То есть как, с больничной койки, в протезе?
– Ну да. 25 июня 2003-го я подорвался, попал в госпиталь, а в сентябре уже уехал в командировку.
– Подорвались в Чечне и уехали в Чечню?
– Ну да. Под Аргуном подорвался, это такой наш рабочий район, скучать там не приходится. И сейчас, я думаю, там работы много. Но раз говорят мир, значит, мир.
– А вы верите, что там мир?
– А нам верить не надо. Нам надо готовиться к худшему. Политика для военного – это лишнее.
– Но многие ваши коллеги недовольны нынешней политикой в отношении Чечни.
– А что говорят по телевизору? Все хорошо там? Значит, все хорошо. Анализировать будем тогда, когда скажут, что пора в командировку.
– Думаете, скажут?
– Посмотрим.
– А у вас семья есть?
– Есть. Вот Паштет. Я его в 2004-м привез из Чечни. Он боевой друг. На военных бортах летал. Ранен был. Болел, четыре раза откачивали. Ну, жена тоже есть, ребенок.
– А квартиру вам дали?
– Дали в прошлом году. Вот тут, за штабом. На территории части построили дом. Часть квартир отдали военным Московского гарнизона, остальное продали. Бизнес.
– Вы, похоже, бизнес не любите?
– «Бизнес» – не наше слово.
– А какое ваше?
– Просто работа.
– Выходит, вы квартиру получили в 46 лет?
– Да. Ну, тоже неплохо. Хотя в командировках думать о квартире или семье нельзя. Результата не будет. А надо думать о результате.
– Не одобряете людей, которые уходят из армии, потому что нет жилья и денег?
– Может, они потом себя найдут. Просто у каждого трудности случаются и главный бой еще впереди. Сегодня он уволился, а лет через пять, может, у него еще появится дело нормальное. Пусть готовится каждый день к этому делу – морально, физически. Нужно быть готовым всегда.