Выбор Свездиго
Шрифт:
Глаза Свездиго заволокло прозрачным туманом. Он вдруг вспомнил синие капли коу-плазмы, стекающие по передней плите боевого скафандра, вспомнил искалеченное лицо Бендиго, вспомнил огромную дыру в борту носовой орудийной платформы, вспомнил разбросанные по палубе, как бы вывернутые страшным взрывом наизнанку тела нордиксов из артиллерийского расчета. Тела этих бедняг. В сущности - тела тех самых древних Подхвойнов. "Жестокий Космос, - молотками стучало в голове капитана.
– Мертвый Космос".
Ситуация была нестерпимой до тошноты, до зубовного скрежета и все же Свездиго сумел справиться с собой. Как и тогда - на развороченной прямым попаданием палубе, он сумел взять себя в руки.
– Да, - сказал капитан.
– Космической Эволюции не откажешь в чувстве черного
– Верно!
– воскликнул профессор.
– Правильно! Так и надо, капитан, так и надо. Гоните это от себя, гоните!
– И все же я не могу понять - чем была вызвана та вспышка военной экспансии нордиксов, которая привела к ужасной войне на полное уничтожение. Ведь, как оказалось, внутри мы такие белые...
– А!
– костюм профессора снова махнул рукой.
– Мало ли чем? Вспышкой сверхновой, например. Или искривлением гравитационного поля. Или каким-нибудь неизвестным вирусом. А скорее всего - самой обычной вспышкой рождаемости, они всегда и повсюду оканчиваются ужасными войнами. Хотя, с научной точки зрения, войны вызванные вспышками рождаемости есть ни что иное, как проявление космического Принципа Родительской Заботы о жизненном пространстве для своего многочисленного потомства. Но что же делать? Такова наша космическая жизнь. Да мало ли чем еще могла быть вызвана та вспышка военной экспансии нордиксов? Не берите в голову, говорю я вам. Сейчас важно то, что нордиксы в итоге оказались очень милыми существами, а битва у Драговегу теперь считается не благородным актом высшей галактической самозащиты, а ужасным избиением. Мне жаль, что я лично участвовал в этом. Очень жаль. Примите мои искренние соболезнования, капитан. Да, и если бы я тогда не забыл применить связывающее поле, то сейчас мы бы с вами не разговаривали. Я думаю, что этот факт меня извиняет, хотя бы отчасти.
– Он вас почти извиняет, - кивнул головой Свездиго. Ему кое-как удалось справиться с переполнявшими его чувствами, и теперь он говорил очень спокойно, и прозрачный туман больше не застилал ему глаза.
– А вот скажите мне, только честно - ваше Изначальное Существо вам известно?
– Известно, - просто ответил Йоххо.
– Отлично известно.
– И?
– Лучше не спрашивайте, - костюм профессора повторил опцию безнадежного взмаха рукой.
– Ужасный монстр. Его официальное название "Лиловый Каракат". Это огромное существо с тремя глотками и чудовищными ороговевшими клювами. Одних основных желудков - восемь штук, представляете? Кроме того, на всех его щупальцах имеются очень острые костяные когти. Одним словом - ничего хорошего. Это настоящее космическое чудовище, капитан. Да ведь я уже сказал вам, что битва у Драговегу теперь официально считается избиением невинных нордиксов. И эта точка зрения основывается на доказанных научных фактах.
Свездиго больше не хотелось ни о чем говорить с этим существом, но посадочный протокол требовал от него хотя бы внешнего проявления вежливости. И ему пришлось сделать над собой еще одно чудовищное усилие.
– У вас есть ко мне еще что-нибудь?
– спросил он.
– Я имею в виду - что-нибудь официальное?
– Да. Есть. Кроме снятия обвинений в военных преступлениях и за совершение вами своевременного открытия Изначального Существа местной популяции, а также за решение так называемой "обезьяньей проблемы" Галактосовет единогласно постановил принять вас в галактическое научное сообщество и присвоить вам звание Почетного Младшего Лаборанта. Все положенные знаки отличия и регалии, а также Бронзовый Респиратор, Почетная Белая Шапочка и Защитный Синий Балахон будут вручены вам в ближайшее посещение штаб-планеты Галактической Ревизионной Комиссии. Сообщение о награждении уже отправлено нами в Главный Штаб Флота нордиксов. Разрешите поздравить вас с этим высоким званием, капитан. Что до меня, то за успешное решение "обезьяньей проблемы" местной популяции я дал бы вам не Младшего, а сразу Старшего Почетного Лаборанта.
Еще совсем недавно Свездиго счел бы подобное заявление утонченным оскорблением, но сейчас, после того, как он лично заглянул в бездонные синие глаза Подхвойна и увидел в них свое отражение, ему было наплевать на все Бронзовые Респираторы, Почетные Шапочки и Синие Балахоны.
***
Предложенное им решение так называемой "обезьяньей проблемы" местной доминантной популяции вообще было в некотором роде недоразумением, и он просто не понимал, почему его так высоко оценили ученые Галактосовета.
Дело было в том, что Свездиго ужасно не любил писать разного рода научные отчеты, да и полученные им в Высшем Космическом Училище Штурма и Торпедной Стрельбы знания были явно недостаточными для такой работы. Кадетам этого заведения никто не объяснял - как правильно наблюдать за галактическими популяциями, там их учили совсем другому. Кроме того, все это было ужасно скучно. Но Галревком требовал регулярной подачи годовых научных отчетов и это требование никак нельзя было игнорировать. Шутки с Галревкомом всегда оканчивались очень плохо.
Поэтому капитан и обязал писать эти отчеты всех членов своего экипажа - один раз в год, по очереди. В прежние времена его экипаж насчитывал семь тысяч отборных космических вояк, а теперь он сократился до четырех с половиной тысяч, и поэтому раз в четыре с половиной тысячи астрономических лет капитану все равно приходилось браться за бортовой интерлингвический компилятор лично. Все это занятие было для него не просто неприятным и тяжелым, а буквально мучительным.
Каждый из его обветренных радиоактивными космическими ветрами вояк упражнялся с этими проклятыми отчетами как мог, они буквально высасывали их из своих пальцев, несли в них чушь, чепуху и околесицу, а иногда придумывали для них откровенные научные сказки. Все это безобразие с отчетами длилось и длилось целыми эпохами, и казалось, что ему не будет ни конца, ни края, и закончилось оно, строго говоря, только в текущем астрономическом году. В этот проклятый год очередь как раз дошла до судового кока, и он воспользовался удобным моментом для подачи в Галревком своего доноса.
В прежние же времена все это отчетное безобразие отлично проходило в Галревком, так как было похоже, что тамошних бюрократов интересовали главным образом объем и оформление отчета, а не его содержание. Поэтому вскоре все они решили, что эти проклятые отчеты вообще никто не читает, и совсем обнаглели с их сочинением. Каждый из них раз в четыре с половиной тысячи лет садился за сочинение нового отчета и писал туда что хотел. Некоторые просто описывали местную погоду, день за днем, час за часом, минуту за минутой, другие описывали свои сексуальные фантазии и похождения на поверхности, кто-то вспоминал какие-нибудь забавные или ужасные случаи из своей теперешней жизни, а кто-то и вовсе вставлял в отчет огромные куски из незамысловатых научных трудов нижних безобразных ученых, полагая, что галактическая наука стерпит все.
Так как их никто никогда не одергивал, не отчитывал, не запугивал различными мерами, не грозил арестом, судом, распылением или глокированием, они и решили, что все эти отчеты - полная чушь, ерунда, идиотские забавы и игры ученых галактических бюрократов, один из способов имитации ими какой-то непонятной научной деятельности. И вот вам - пожалуйста.
Отчет по "обезьяньей проблеме" Свездиго сочинял, покачиваясь в гамаке на берегу теплого океана в компании сразу четырех прелестных безобразниц, которые ему тогда помогали справиться с этой неприятной обязанностью. Да, написать этот проклятый отчет ему помогли четыре безобразные курочки и еще невероятное количество прекрасного рома. Случалось, что какой-нибудь член его экипажа, проходя мимо гамака вместе со своими безобразными курочками или собутыльниками из десантной группы поверхностного прикрытия, по дороге от бунгало к пляжу или обратно, подходил к Свездиго и пытался вставлять в этот дурацкий отчет свое крепкое и меткое пьяное слово. Так они вносили тогда свой посильный вклад в ненавистную им всем галактическую науку.