Выбор Свездиго
Шрифт:
– И это замечательно!
– воскликнул профессор Йо.
– Ведь все носители прямой и жесткой морали рано или поздно оказываются на чьих-нибудь торговых лотках, и лишь счастливые обладатели мерцающей могут с оптимизмом смотреть в глаза Космической Эволюции. Я уверен, что мерцающую мораль изобрела сама Эволюция, ведь она чудесно ложится на все паттерны нашей постоянно волнующейся, почти волновой Вселенной. Прямая и жесткая мораль хороша только для черных дыр, капитан, ха-ха.
– А ведь до всего они дошли своими умами, - заметил Свездиго.
– Все эволюционные преимущества мерцающей морали были усвоены ими почти инстинктивно.
– Это резко повышает их шансы на выживание в наших космических гонках, - кивнул
– А вы верите в Добрую Черную Дыру?
– Ну что вы, я не настолько религиозен. К тому же я уверен, что все черные дыры нашего Универсума мегафригидны. Их чудовищное притяжение является лишь имитацией доброты, проявлением такой как бы звездной мерцающей морали. К тому же сразу после очередного Выпячивания все они становятся Белыми Коноидами и начинают излучать сверхмощные отталкивающие поля. Я говорил об этом Инквизитору Шо, но он не захотел меня слушать. Хотя как ученый все отлично понимает.
– Мерцающая мораль?
Профессор Йо молча кивнул.
– А вы сами?
– спросил капитан.
– Вы во что-нибудь верите?
– Я верю только в Галактическую Науку и в свою Железную Звезду, - профессор вздохнул.
– Надеюсь, что она окажется золотой.
Свездиго вскочил на ноги, быстро поднял руки к потолку супермаркета и воскликнул:
– Кила Силай!
– Силай Кила, - руки костюма Йо чуть приподнялись и сразу, словно бы не в силах преодолеть страшную усталость, опустились обратно.
– Садитесь, прошу вас. Сейчас совсем не обязательно демонстрировать свою мерцающую мораль. Я знаю, что у вас она есть, и этого знания с меня довольно.
– Конечно, профессор, - Свездиго опустился на перевернутую тележку и взял в руки тяжелую упаковку плавленого сыра.
Йо одобрительно кивнул головой и поднес к ротовому отверстию костюма безобразно раздутую тушу анаболической индейки.
Некоторое время в зале стояла тишина нарушаемая лишь глубокими вдохами, шелестом упаковки и позвякиванием бутылочного стекала.
– Значит, Инквизитор Шо не представляет угрозы для ваших... для наших планов эволюционного невмешательства в местное развитие?
– покончив с сыром, спросил Свездиго.
– Никакой, - быстро сказал Йо.
– Ему изрядно надоела вся эта возня с остановкой Маятника. Вы только представьте себе - а если завтра кто-нибудь из наших выдающихся ученых заявит, что разделение на живую и неживую материю ложно, и выдвинет постулат о сущностной неделимости всей материи. Что тогда будет? Кого в таком случае нам прикажете выводить? А главное - куда? Или прикажете нам мотаться по всей Галактике в обратном порядке? Отменять вынесенные ранее приговоры? Отрывать все выращенные ранее хвосты? Отрезать всем своим подопечным молодые когтистые лапы? А что прикажете делать с теми, которых наши системные разрушители уже успели вычеркнуть из потока Эволюции? Прикажете возводить им мемориалы и рыдать на их ступенях? Но ведь для этого придется включать свою мерцающую мораль на полную, так сказать, мощность, а это может привести к ее необратимому перегреву. Кому и зачем это нужно? Мне? Нет. Вам? Тоже нет. Инквизитору Шо? Да ни в коем случае. Во всем этом может быть заинтересован только Такикат со своими теориями и его подручные балованы. Ну, качается Маятник, и пусть себе качается дальше. Что же делать, если так все устроено? Когда наступит время "О" для всего нашего Универсума, он остановится и сам без помощи разных напыщенных балованов.
– Отличное научное рассуждение, профессор.
– Вот видите, - Йо кивнул головой и выплюнул на пол горку чистых и белых как снег индюшачьих костей.
– Конечно, Такикат попытается не допустить подобных открытий, удушить и зачистить их в самом зародыше, просто чтобы продавить свою теоретическую линию в Галактосовете. Но скажите мне капитан - разве можно удушить и зачистить Материю? Разве можно зачистить Энергию, зачистить Время? Или можно зачистить Пространство?
– Нет. Этого сделать нельзя.
– А ведь некоторые пытаются. А кое-кто даже достигает на этом пути некоторых успехов.
– Они глупцы.
– Вот и я так думаю.
– Так вы изначально не планировали отращивать здесь хвосты?
– Чтобы я своими щупальцами начал уродовать таких хорошеньких курочек? Чтобы я своими действиями навсегда прекратил исследования местных хими?
– Йо махнул рукой камуфляжного костюма в сторону отдела спиртных напитков.
– Да никогда! Зачем мне это? Да и хороши бы они были с этими уродливыми хвостами, да? Как прыгнут на вашу грудь прямо из темноты! Собьют с ног, придавят шею тяжеленным хвостом, а затем как попросят у вас автограф. И ведь не откажешь, вот в чем дело! Разве можно отказать в такой мелочи, когда кислота из раскрытой пасти капает прямо на вашу манишку? А-ха-ха!
– вдруг профессор оборвал смех и грустно сказал.
– И потом - музыка... Ведь здесь повсюду эта безобразная музыка, которая одним своим существованием доказывает тонкую психическую организацию всех местных безобразников...
– Так, - встрепенулся Свездиго.- Так. Предлагаю тост - за местную безобразную музыку.
– Охотно поддержу, - тут же откликнулся Йо.
– Охотно.
Стаканы, да и сам сервиз уже давно затерялись где-то в огромной горе мусора, поэтому компаньоны теперь просто отбивали горлышки бутылок и пили прямо из них, высоко поднимая импровизированные бокалы над головой чтобы не порезаться об острые стеклянные сколы. Свездиго влил в себя полтора литра виски, отбросил очередную пустую емкость в мусорную кучу, и с аппетитом взялся за комбинированные салаты.
– Кстати, капитан, а как называется эта замечательная планета?
– спросил Йо, неумело отлавливая в трехлитровой банке огромный и скользкий маринованный огурец.
– ШЬ?КЙЛ.
– Нет, я имею в виду - по-местному.
– Терра, - ответил Свездиго.
– А если совсем по-простому - Земля.
– Зем-ля, - повторил Йо, мечтательно прикрыв глаза камуфляжного костюма (его правый глаз уже почти не функционировал, верхнее веко опустилось вниз слишком сильно, оно теперь как бы наползало на нижнее).
– Как бы я хотел послать подальше свою мерзкую службу, взять академический отпуск, и осесть здесь, пусть не навсегда, а лишь на время. Сделаться полным зе-мля-нином, так сказать. Как бы я хотел днями напролет сидеть на берегу какого-нибудь теплого водоема и играть, играть на вот этой вот самой скрипочке... Скажу вам по секрету, дружище, в последнее время ко мне в снах являются все те, кого я своими щупальцами отправил в Космос, все кого я вытолкнул в эту Бесконечную Черную Бездну. Они стоят на ее краю, протягивают ко мне свои когтистые лапы, щупальца и клювы, шипят, ревут и клекочут так, словно бы пытаются мне что-то сказать. Иногда мне кажется, что они проклинают меня. Конечно, в этих снах мой универсальный переводчик молчит, но я все равно понимаю - о чем они рычат, шипят и клекочут.
– И о чем же?- с любопытством спросил Свездиго.
– О, это всего лишь одно единственное слово - "Зачем?", - Йо вынул из нагрудного кармана фрака грязный кружевной платок, встряхнул его, а затем высморкался, промокнул лоб и быстро протер глаза камуфляжного костюма.
– Вот поэтому я и подумал о том, как прекрасно было бы отойти от всей этой науки хотя бы на пару тысяч астрономических лет, прилететь сюда и провести эти тысячелетия на этой трогательной далекой планетке, среди запасов местного "Абсолюта", ветчины, замороженных рыбопродуктов, дивной музыки и преданных поклонниц. Этих очаровательных безобразниц. Кроме того, мне нужно в спокойной обстановки обдумать контртезисы к теории Такиката, чтобы как следует подготовиться к нашей с ним Последней Дискуссии. Угостите меня еще одной специальной папироской?