Выбор ведьмы
Шрифт:
— Брат! Нет! — Серебристый дракончик кинулся наперерез, но удар когтей отшвырнул его в сторону. Айтвараса с размаху приложило о тын. С трудом загребая поврежденным крылом, он начал медленно подниматься…
— Симаррргл! Марш в конуру, Пес! Тут моя дер-рревня! Мои человечки! — Татльзвум с ревом ринулся вперед. — Моя девушка живет! — Новый сноп пламени обрушился на опутанный побегами дом. Тот вспыхнул, как сухая растопка в очаге.
— Аа-а-а-а! — крики жителей деревни стали просто душераздирающими.
Земля продолжала трещать, выпуская наружу хищные побеги. Ба-бах!
Хищные побеги неслись следом. Их зеленая волна накрыла дом старосты…
— A-а, ты так! — заорал невидимый в дыму и пламени Татльзвум Ка Рийо, раздуваясь, как бронированный зобатый голубь… — Получи!
Огненный шар — самый яркий, самый огромный! — вырвался из его пасти и вспыхнул праздничным фейерверком над соломенной крышей.
— Златка! Доча! — Обгоревший староста вынырнул из клубов дыма и ринулся к хате.
Волхв в пылающем ореоле волос воздел худые старческие руки… и все замедлилось. Рушащийся с небес огонь завис, опускаясь медленно и плавно, как слетевший с огромного цветка оранжевый лепесток.
Нож старосты полоснул по заплетшим дверь побегам, брызнул кипящий травяной сок, и дверь распахнулась.
— Ба-атьку! — из хаты выскочила Злата и кинулась с крыльца к отцу…
Земля треснула под ногами у старого волхва, и он без единого звука рухнул в открывшийся провал. В тот же миг все снова пришло в движение, и пламя огненного дракона накрыло деревню, закручивая человеческие фигурки в пылающем вихре.
— Златка-а-а! — пронзительно заревел в вышине Татльзвум Ка Рийо. — Нет! Златка! — Черно-красный дракон завертелся в смерчах горячего воздуха. — Айтварас! — Он метнулся к с трудом держащемуся в воздухе серебристому змеенышу. — Потуши! Потуши здесь все немедленно, слышал! — Он вцепился в брата когтями, затряс, так что голова на длинной шее закачалась как маятник.
— Пусти! — водный рванулся, отчаянно огляделся по сторонам — капли крови из распоротой когтями старшего брата груди падали в огонь. Морда его стала растерянной… — Я… я попробую, — он изогнул длинную шею, напрягся… — Ашшшш! — очередная кровавая капля зашипела в пламени… и посреди горящего селения забулькал источник. Маленький. Едва заметный. Способный только развести спекшуюся землю в грязь.
— Ты же водный! Ты… — взревел Татльзвум, пикируя на охваченную огнем хату, где остались златокосая девушка и ее отец. — Никчемный змееныш!
Едва держащийся в воздухе водный закричал — глухо, страшно, отчаянно. Поток воды, словно вывернутый из гигантской бочки, обрушился на пылающую улицу, на миг прибивая пламя к земле. Но в этот краткий миг еще кучка людей сумела выскочить из огненной ловушки и со всех ног рвануть прочь от деревни.
— Не их! Златку! Верни мне Златку! — в дымном черном занавесе метался обезумевший огненный.
Пламя над деревней начало разрастаться, становясь больше, больше… и буйным оранжевым ветром метнулось следом за убегающими к лесу людьми. Волокущий на себе двух девчонок, Гнат отчаянно вскрикнул и упал, прижимая мелких к земле.
— Кинь ее, кинь! — шептала Радка, а малышка Горпынка только мелко тряслась и икала от ужаса.
Настигающее пламя взвыло, спину обдало жаром, так что скрутились, занимаясь дымком, волосы на затылке, Гнат вжался в землю… сверху свалилось что-то тяжелое, твердое, холодное… краем глаза Гнат увидел серебристо-стальное крыло… и накрывший их собой юный змей поднял навстречу приближающемуся пламени тонкую, как слюдяное окошко, ледяную защиту. С похожим на хохот ревом пламя взвилось над четырьмя детьми — одним драконьим и тремя человечьими — и с глухим гулом опало, мелкими кострами догорая в черной золе.
Дракончик еще некоторое время стоял растопырив крылья. А потом плюхнулся на хвост, закрывая морду крыльями и глухо рыча от боли. С двух сторон из-под края перепончатого крыла высунулись чумазые детские мордашки.
— Слышь, змеюкин! А деревня-то наша… где? — прохрипел наконец Гнат и закашлялся, поднимая клубы золы.
Они сгрудились на полоске уцелевшей зеленой травы, а перед ними, будто очерченное резким взмахом карандаша, тянулось сплошное черное выжженное полотно. Деревни не было. Совсем. Ни крепкого тына, ни площади с резным столбом, ни хат… Только на спекшемся черном холме, запрокидывая длинную гибкую шею, протяжно ревел черно-красный дракон:
— Златка-а-а!
— Златка! Батько! Они… Это все ты! Ты виноватый! — Выглядывающий из-под крыла водного змееныша мальчишка вдруг заорал и ринулся к огненному дракону, подняв кулаки. И врезался в подставленное серебряное крыло. Из горла водного дракончика вырвался хриплый вздох, по обожженному крылу прокатилась длинная судорога.
— Ты… должен его простить, — ломким от боли голосом выдохнул дракончик. — Он… хотел всех спасти.
— Простить?! — заорал мальчишка, едва не повисая на подставленном крыле. — Он нализался смолы, и он… он сжег нашу деревню! Он убил мою сестру! Он убил батько!
— Он… не хотел, — заворачивая мальчишку в крыло, так что тот не мог даже двинуться, тихо сказал водный дракончик. — Он хороший, он… правда… Он хотел помочь! Хотел помочь! — как заклятье повторял дракончик, а его черно-красный брат крутился на холме, поднимая когтистые лапы, и потерянно твердил:
— Златка, ну как же так! Как так, Златка?
Серебристо-стальной дракончик летел в закатном небе. Летел, то и дело проваливаясь в воздухе чуть не до самых верхушек деревьев и снова выравниваясь, старательно и размеренно работая крыльями. Ему надо было долететь. Найти Великого Водного и уговорить его предоставить уцелевшим жителям деревни землю… и на обзаведение… и не загонять их в долги до конца жизни их собственной и их детей… Он должен о них позаботиться. Он теперь за них отвечает.