Выбор
Шрифт:
Конечно, сейчас размышлять об этом было совершенно неуместно, и Лиза приказала себе настроиться на операцию.
— Вы впервые ассистируете Павлу Владимировичу? — шепотом поинтересовалась медсестра.
Лиза кивнула.
— Тогда вы сможете по-настоящему убедиться в том, насколько он талантлив. Не устаю смотреть на его работу!
Ну вот, очередная поклонница доктора Соболева. Понимая, что не имеет права на ревность, Лиза все же должна была признаться самой себе, что испытывает именно это чувство. Ей не хотелось делить Павла ни с кем, ни с этой разговорчивой медсестрой, ни
— Давайте займемся делом! — оборвала она излияния девушки и подошла к креслу, становясь рядом с анестезиологом. Все после. Закончится операция — и можно будет все обсудить с Павлом, а пока нужно сосредоточиться на работе.
Но как бы там ни было, медсестра оказалась права: работал Павел действительно виртуозно. Лиза, как завороженная, следила за его руками, за четкими, отточенными движениями. Последний раз испытывала такое чувство еще в институте, когда любовалась работой профессора, преподающего у них хирургию. Ей определенно было чему поучиться у Соболева. Эта мысль заставила вспомнить об их противостоянии, и Лиза вздохнула. В который уже раз приходится думать о том, что она поспешила принять предложение Левцовой. Место заведующего Павлу подходило намного больше. Тем более, что этому отделению он посвятил столько времени и сил.
— Что произошло? — уточнила она у медсестры, кивнув в сторону пациентки и собираясь таким образом отвлечься от неуместных сейчас рассуждений.
— Авария. Водитель был пьян, не заметил переключения светофора, рванул на красный. Сбил прямо на переходе. Хорошо хоть хватило ума вызвать скорую, а не уехать с места происшествия.
Ее качнуло. Лиза отступила от стола, пытаясь найти опору, но глаза заволок странный туман, и она будто провалилась в вязкую удушливую темноту.
Очнулась от того, что в нос ударил резкий запах нашатыря. Глотнула воздуха, пытаясь справиться с навалившейся слабостью, а потом медленно открыла глаза. Она лежала на кушетке в ординаторской. Рядом с испуганным видом стояла Татьяна Олдина.
— Как вы себя чувствуете?
Лиза поморщилась, попытавшись встать.
— Нет, лежите, лежите, — приказала доктор. — Голова не кружится?
— Нет, — Ильина прислушалась к своим ощущениям. — Что со мной случилось?
— Вам стало плохо в операционной. Давление резко упало. Вы сегодня завтракали?
— Конечно, — такое предположение показалось нелепым. — А как операция? Закончилась? Все хорошо?
Олдина не успела ответить — дверь в кабинет распахнулась, и влетел Павел. Впился глазами в Лизу, оценивая ситуацию, и, кажется, выдохнул с облегчением.
— Татьяна Сергеевна, вы нас не оставите? — та кивнула, выходя в коридор, а мужчина опустился рядом с кушеткой, беря Лизу за руку.
— Как ты?
— Нормально. Как операция? Ребенок жив?
— И ребенок, и мать в порядке. Меня сейчас больше волнуешь ты.
— Да все нормально со мной, правда, — она подняла глаза на Павла и через силу улыбнулась. — И прости за такое непрофессиональное поведение.
Мужчина нахмурился.
— О чем ты говоришь?
— Я должна была тебе помогать, а сама свалилась в обморок. Не понимаю, как могла такое допустить, — ей действительно было дико неловко. — Воспоминания навалились. Как будто заново пережила все, что случилось тогда. Прости.
— Перестань сейчас же. Тебе не за что извиняться.
— Чуть не сорвала операцию.
Он покачал головой.
— Ты бы ее не сорвала. Но мне безумно жаль, что тебе пришлось вспомнить все это.
Дотронулся рукой до виска Лизы, убирая упавшую прядь волос. А хотелось сделать намного больше: обнять, стирая мучительные воспоминания, прижать к себе и никуда не отпускать. Если бы он только мог! Сейчас женщина напоминала хрупкий фарфор, прикасаться к которому было нужно с особенной осторожностью.
Лиза попробовала сесть.
— Уверена, что можешь?
— Со мной все хорошо.
Мужчина кивнул.
— Ладно. Наверно, я слишком горячусь, но когда увидел, что тебе стало плохо, у меня чуть сердце не оборвалось.
Она виновата улыбнулась.
— Вот видишь, а говоришь, что мне не за что извиняться. Получается, что я подвергла риску жизнь пациентки, отвлекая тебя.
Он не смог остановить себя на этот раз — склонился, накрывая губами ее губы, а затем чуть отодвинулся, заглядывая в глаза.
— Тебе надо поехать домой. Прямо сейчас. И лечь в постель.
— Рабочий день еще не закончился. И я чувствую себя хорошо. Ну, может быть, слегка взволнованна.
— Это не обсуждается.
Она хотела было возразить, но непреклонный тон Павла вызвал в ней какие-то странные ощущения. Это было приятно. И да, ей хотелось подчиниться. Не потому, что чувствовала себя плохо и нуждалась в отдыхе, хотя и это имело место, но осознание того, что он озабочен сейчас ее состоянием и действительно волнуется, не могло не найти отклик в душе.
— Ладно, — Лиза облизала пересохшие губы. — Я поеду домой. Но только с одним условием.
Мужчина с трудом отвел взгляд от ее языка.
— С каким условием?
— Ты приедешь, как только освободишься.
Его пульс участился.
— Обязательно. Как только смогу — сразу буду у тебя.
Едва Лиза вышла из кабинета, Соболев сделал глубокий вдох, прислоняясь к стене, однако восстановить дыхание не удалось. Его как будто сжигало огнем изнутри.
Он влюбился. Сейчас это стало совершенно очевидно. Когда Лизе в операционной стало плохо, он едва сам не лишился чувств. Конечно, не мог позволить себе такого, находясь перед операционным столом, но то, что творилось в его сердце, имело только одно объяснение. Самое неуместное и неподходящее в его случает. Любовь. Да он просто сошел с ума, если допустил это!
— Павел Владимирович?
Мужчина вздрогнул, будто от удара, уставившись на вошедшую в кабинет пару. Совсем забыл, что назначил им встречу.
— Можно? — в глазах женщины надежда перемежалась со страхом, и Соболев приказал себе успокоиться. Он обязан думать о пациентах. Прежде всего, о них.
— Конечно, — жестом указал на стулья, приглашая супругов присесть.
— Есть какие-то новости? — Николай Максимов, начальник одного из крупнейших ТСЖ Приморского района, кажется, волновался не меньше жены.