Выбор
Шрифт:
Святославские долго изучали историю вашего рода, но гибель графа Василия остаётся для нас загадкой. Мы не нашли никаких документов, подтверждающих его смерть. Мои родственники подозревали, что Василий тоже стал вампиром. Это так? Что в таком случае убило его?
Вениамин обвёл окружающих горестным взглядом. В глазах его плескалась тоска, а душу терзала жестокая мука.
— Хорошо! — твёрдо сказал он. — Чтобы восстановить честное имя отца и чтобы хоть немного облегчить свою совесть, я поведаю вам эту жуткую историю. Пусть мой рассказ станет публичной исповедью перед тем, как я… - он запнулся.
— Перед тем, как ты что? — нахмурилась Кристина.
Вениамин поспешил начать рассказ, чтобы не отвечать на её вопрос:
— Когда я понял, в кого обратился, душа моя терзалась муками. Несколько недель скитался я по дремучим лесам, не смея вернуться в особняк. Мне было страшно. Я не знал насколько я опасен для близких. Дни и ночи тянулись бесконечной кошмарной вереницей. Жажда душила меня чудовищно, поэтому я не смел приближаться к человеческим поселениям. Моими жертвами сперва становились олени, волки, затем лоси и кабаны. Когда я легко справился с медведем, то испугался своей невероятной силы. Я не умел ещё владеть ею. Не владел навыками подавлять в себе кровавое желание при виде теплокровного существа. Я был так поглощён своим горем, что не задумывался обо всём остальном и лишь спустя недели ко мне пришла мысль о сестре. Что делает она в эту минуту? Я тут же вспомнил об отце и ужасное подозрение, как острейшая игла, пронзила мой разум. Я сорвался в родные места. Тело моё не знало усталости, ноги бежали, перепрыгивая через пни, поваленные стволы, глубокие ямы. Я передвигался так быстро, как никто бы из людей не смог. И всё же я опоздал… Когда впереди замелькали огни деревень, я ещё больше ускорил свой бег. На окраине деревушки, что находилась в непосредственной близости от особняка, стояла изба Конюха Степана, одинокого немолодого мужчины. Я постучался к нему в дом. Степан долго не подходил к двери. Наконец я услышал его голос из сеней:
— Кто там?
— Степан! Это я, твой барин! — отозвался я.
— Ох ты, батюшки! — обрадовался конюх и поспешил впустить меня. — Где ж вы пропадали? Тут такое без вас творится! Сейчас я вам обо всём поведаю!
Степан хотел зажечь лучину, но я попросил его этого не делать, боясь испугать своим новым обликом И то сказать, выглядел я дико: одежда моя вся износилась, грязь и кровь покрывали тело.
— Отчего барин не хочет, чтобы в избе стало светло? — отпрянул вдруг от меня Степан.
— Ты боишься меня! — застонал я. — Ты догадываешься, что барин твой изменился? Что я больше не человек? Но не страшись, я пришёл с миром.
— Какой мир! Исчадие ада! — завопил конюх, крестясь и плача. — Весь ваш род проклят!
— О чём ты говоришь, холоп?! — вознегодовал я.
— Сестра ваша… она…
— Она вампир, — горестно сказал я.
— То-то и оно! — закричал Степан. — Всё это время, пока вы отсутствовали, творились страшные дела! Сперва мы искали вас по лесам и полям. Старый граф был убит горем, решив, что потерял сына. А Агата Васильевна, напротив, радовалась чему-то. Болезнь её оставила и молодая графиня стала расцветать не по дням, а по часам. Но людского оставалось в ней всё меньше. Она стала наказывать слуг с небывалой до селе жестокостью. Граф Василий пытался вразумить дочь, но всё было тщетно. Бабы наши, что в барском доме прислуживают, заметили, что Агата Васильевна никогда не ест и не пьёт. Вместе с тем в деревнях стали пропадать люди, а однажды и вовсе нашли мёртвого младенца, полностью обескровленного. Ужас овладел людьми. Крестьяне и слуги начали разбегаться. Бегут отсюда целыми семьями. Имение ваше почти разорено.
— А что отец? — с замиранием сердца спросил я.
— На батюшку вашего тяжко смотреть. Я подозреваю, что и он подвергся злым чарам. А вы-то, барин, теперь кто?
— Не знаю, — ответил я и заплакал, закрыв лицо руками. Степан боязливо начал приближаться, желая утешить меня. С самого детства моего мы были неразлучны с ним. Это он научил меня держаться в седле. Степан проводил со мной целые дни напролёт и теперь сердце его переполнялось страхом и жалостью одновременно. Он подходил всё ближе, но я отшатнулся от него.
— Стой! Не подходи! — сказал я поспешно. — Я опасен для тебя. И для всех.
Степан застыл на месте.
— Я должен идти к отцу, — проговорил я.
— Скоро рассвет, — заметил конюх, — разве вы можете ходить при свете дня?
— Да. Всё дело в этом колдовском кулоне, — объяснил я, — прощай, Степан.
Я поспешно покинул избу и пошёл к особняку. Узкая полоска света на небе предвещала скорое появление солнца. С замиранием сердца приблизился я к родному дому, надеясь, что отец всё ещё жив. Я не знал, что в эту самую минуту Агата прокралась к нему в спальню, сжимая в руке колдовской кинжал. Она задумала самое худшее, о чём я только мог подумать. Я спешил, уже передвигался по аллее, ведущей к кованым воротам. Внезапно со всех сторон выбежали вооружённые люди. Это были крестьяне. Они окружили меня, держа в руках ружья.
— Барин! Мы вынуждены задержать вас! — заявил крепкий чернобородый мужик.
— Уйди с дороги! — прорычал я.
Люди направили на меня оружие.
— Где это вы всё это время пропадали? — допытывался чернобородый.
— Я был в аду, — промолвил я, — но я не трогал никого из людей и к исчезновениям крестьян не имею никакого отношения.
— Почему мы должны верить вам, Вениамин Васильевич? — поинтересовался один старик из толпы.
— Потому что я никогда не желал вам зла, — ответил я, — вспомните: разве плохо я обращался с вами?
— Всё верно, барин, — подал голос ещё один мужик со взъерошенными рыжими волосами, — но нынче иное дело! Сестра ваша подозревается в вампиризме! Как и ваш батюшка, как и вы сами!
— Прошу вас, — я заплакал, — пропустите меня к отцу! Возможно, именно сейчас ему нужна помощь! Он ещё человек, слышите? Я верю в это.
— Он-то поди и человек, а ты хочешь помочь ему обрести бессмертие! — прокричал чернобородый. — Мужики! Убейте его! Это не наш барин, это дьявол!
Раздался выстрел. Пуля попала мне в грудь, но я даже не упал, лишь ощутил острую боль. Рана тут же затянулась, ведь у крестьян нет серебряных пуль и они надеялись остановить меня обычным оружием, но просчитались. Они причинили мне боль и я пришёл в ярость. Она поднималась во мне безумной неуправляемой волной. Разум мой помутился. Я не знаю, сколько человек я тогда убил… их крики до сих пор стоят у меня в ушах, напоминая о том, кто я есть. Я бежал по аллее, рыдая в голос. Человеческая кровь была у меня во рту, её вкус сводил сума, но вместе с тем придавал необычайные силы. Я вбежал по каменным ступеням и ворвался, словно вихрь, в здание. Дом был пуст: ни слуг, ни животных. В клетках отец держал соловьёв. Теперь же все клетки, разломанные, валялись на полу. Мёртвая тишина царила в огромном особняке.
— Отец! — позвал я. — Отец! Отзовись! Это я твой сын! Я вернулся к тебе! Ответом мне было пугающее безмолвие. Я метался по разным комнатам в надежде, что отец где-нибудь спрятался, напуганный моим появлением. И я нашёл его. На втором этаже располагался зал, который мы использовали для проведения балов и торжественных собраний. Великолепный интерьер его часто поражал воображение гостей. Величественные стены украшали картины известных художников того времени. Потолок обрамляла изящная лепнина в виде виноградных лоз в окружении резных листьев. В углу стоял белоснежный рояль. Сколько раз Агата играла на нём этюды для гостей! Теперь же инструмент был забыт, а у сестры моей появились другие забавы. Она играла судьбами людей, их жизнями и это доставляло ей удовольствие.
Я ворвался в зал и замер Отец стоял ко мне спиной, обречённо понурив голову.
— Отец, — выдохнул я.
Он вздрогнул и обернулся. Мой вид был ужасен, это я понял по его взгляду.
— Я вернулся, чтобы спасти тебя, отец, — я старался говорить спокойно, чтобы не пугать его ещё больше.
Он горестно произнёс:
— Слишком поздно, сын мой. Слишком поздно.
— Но ты жив! — возразил я горячо. — Уйдём отсюда! Я помогу тебе!
Вместо того, чтобы ответить, он молча развернулся ко мне. Рубашка его была расстёгнута и вся в крови. Я ошарашенно смотрел на него. Из моей груди вырвался отчаянный стон: