Выборный
Шрифт:
– И много перезахоранивают?
– спросил Виктор, хотя, признаться, сейчас это его не волновало Срок! Полтора месяца! Да с первого июля, даже если у него будет вдвое больше людей, техники и денег, все равно не успеть...
– Нет, не очень, - охотно пояснил Валентин Семенович, - кладбище старое, с середины пятидесятых никого уже не хоронили. А сектора эти - еще довоенные, в основном... Родственники разъехались, кто забыл, кто не хочет заводиться...
– Ну что же, давайте прощаться, - медленно поднялся Виктор.
– Через полтора месяца, если эта работа не отпадет вообще, ее получит кто-то другой...
– Подождите, - вскинулся Лаптев, - как это? Нет, давайте выясним. Я так понял - вы хотите начинать работы немедленно?
– Хочу?
– Виктор забарабанил пальцами по столешнице, сдерживаясь, чтобы не сказать, что вообще не хочет заводиться с этой территорией и просто так получилось, что нет выбора.
– Это необходимо. Вы, видимо, не строитель. За четыре месяца, отпущенные нам, освоить такой объект очень трудно. Почти невозможно - по крайней мере, в нашей практике не случалось. Норматив - полгода; и у нас всего лишь стройуправление, а не трест, и возможностей для организации круглосуточной работы нет. Людей не хватает. А еще учтите: возможны и ливни, и град, и всякие эксцессы с госэнерго или еще с кем - а это все простои! Вот так. Ничего не попишешь.
– Нет, я не понял,- начал Валентин Семенович, и Виктор задержался еще на минуту.
– Я же объяснил: если в полный срок, за четыре с лишком месяца, еще можно постараться, то за три - ничего сделать нельзя. Безнадежно.
– И что же дальше?
– Да ничего. Доложу управляющему, что работы начинать нельзя, и получу другой объект.
– Вы полагаете, - спросил Лаптев и потер влажный лоб.
– Полагаю, - подтвердил Виктор, - выше головы не прыгнешь. Жаль. Я-то думал, что, по крайней мере, здесь проблем не будет...
– Это не выход.
– Лаптев опять крепко потер ладонью лоб,- мы не имеем права срывать такое мероприятие. Нас не поймут. Там это не понравится...
Теперь Виктор ясно понял, что мучает Лаптева: ему очень-очень не хочется оказаться той самой "объективной причиной", из-за которой придется там изменять планы - хотя в сущности от самого Лаптева ровно ничего не зависело, и любой непредвзятый человек "наверху" это поймет. Чиновничий страх... Это было смешно и мелко, и в другое время Виктор не стал бы дальше разговаривать с таким типом. Но сейчас... Сейчас все не уходил, будто цеплялся за какой-то шанс...
– Так что будем делать?- негромко и серьезно спросил он у Лаптева.
– Начинайте работать, - так же негромко и серьезно сказал Валентин Семенович, - с понедельника. Я сейчас отмечу...
– И он принялся переносить кочергинские заметки в свой журнал.
– Уже легче,- констатировал Виктор, рассматривая физиономию Лаптева. А как вы собираетесь за оставшиеся дни очистить такую территорию?
– Ну, не всю, - повел пухлыми плечами Лаптев, - пока только под ваши площадки. Вы же сначала будете завозить материалы, а потом только копать и прочее?
– В общем, так; но надо протягивать коммуникации - а это траншеи, и нужны еще проезды и накопительные площадки...
– Как, еще?
– только простонал Валентин Семенович.
– Да ничего особенного, - утешил его Виктор, -я вам укажу самый-самый минимум...
Пока он чертил, Валентин Семенович успокоился и, усевшись верхом на стул, говорил, разглядывая синьку:
– С водным стадионом проблем вообще нет, он почти весь на участках первой очереди. Если что там и осталось, то не сегодня-завтра все закончится. Особенно если им с карбидом помочь: жаловались...
– Поможем, - кивнул Виктор,
– А по нижним участкам, где у вас этот дом...
– Игротека, - подсказал Виктор.
– Вот-вот и на самом верху, где эта круглая штука...
– Танцплощадка,- все так же не поднимая головы, подсказал Кочергин.
– Вот-вот, по ним мы так поступим: я велю списки составить, кто где лежит, и если объявятся в срок родственники, поможем честь по чести. Да только не особо объявятся, знаю я, по каким секторам хлопочут, а по каким столько лет и памяти нет...
То, что Лаптев сказал, было только частью правды, но чутье подсказало Валентину Семеновичу, что но обо всем следует распространяться...
Лаптев действительно знал, в каких секторах индивидуальных перезахоронений практически не будет; но решил, что гам, где на этих забытых секторах строителям нужно расположить площадки, проведет просто расчистку грунта. В конце концов, кто там узнает, что под площадками не просто земля, а могилы?
Там же, где пройдут траншеи,- Лаптев посмотрел внимательно на синьку, - уже почти ничего не осталось, к понедельнику действительно можно закончить.
Оставались, таким образом, только участки, отведенные под игротеку и танцплощадку. Это было в самой гуще второй очереди, но Лаптев твердо решил не ожидать полтора месяца.
Валентин Семенович придумал простой ход: ничего не делать. Списки по координатному принципу в основном составлены, а что не сделано, так и Бог с ним. Если объявятся родственники, то, - Лаптев представил, как импозантно он все это обставит, - укажет место, и останки будут извлечены. Люди будут уверены, что перезахоранивают именно "своих"; и кто там сможет что разобрать, если прошло полвека и такой грунт?
Оставалось аккуратно обмозговать только одно: как поступать с костями, которые будут оставлены под технологическими площадками. Договариваться со спецкомандой, чтобы потом, в последнюю очередь, когда площадки освободятся, или же просто забыть?
– Ну вот, - поднял голову Кочергин, - в основном все. И вы просили карбид?
– Да, и еще сварщиков, два экскаватора и четыре бульдозера...
– быстро выпалил Валентин Семенович.
Виктор поднял руку с загнутым пальцем и выразительно посмотрел на Лаптева.