Выборы
Шрифт:
— И?
— Он хотел бы встретиться с нами в десять утра. Я согласился. Вы сами слышали.
— Что вам известно о сэре Чарльзе?
— Он уже семь лет губернатор провинции. Может, и больше. Его карьера в Альбертии началась в тридцатых годах. Пользуется репутацией хорошего администратора. Альбертийцы ничего против него не имеют, за исключением цвета кожи.
— Но он в курсе события?
— Думаю, что да.
«Хамбер» с Уильямом за рулем и Оджо на заднем сиденье подкатил к крыльцу. Они вылезли и направились к багажнику, из которого торчали желтые рукояти косилки. Когда мы вышли на крыльцо,
— Очень хорошая косилка, са, — крикнул Уильям. — Мы выторговали ее за одиннадцать фунтов, четыре шиллинга и шесть пенсов.
Я спустился с крыльца и оглядел косилку. Она ничем не отличалась от тех, что мне приходилось видеть раньше. Сам я уже давненько не подстригал газон. Звалась косилка «Биг Бой» и, судя по ярлыку, сработали ее в Толедо, штат Огайо.
— Оджо просто счастлив, — Уильям достал кожаный кошелек и отдал мне сдачу. К тому времени все слуги, кроме Сайлекса, ночного сторожа, сгрудились вокруг косилки. «Очень хорошо, са», — прокомментировал Самюэль. Маленький Мальчик дотронулся до рукояти и тут же получил подзатыльник от Оджо. Оджо что-то спросил у Самюэля на незнакомом языке.
— Оджо хочет знать, желаете вы или другой господин опробовать косилку, — перевел Самюэль.
— Скажи ему, что мы благодарны за предложение, но отказываемся в его пользу, — ответил Шартелль.
Самюэль на мгновение задумался, затем объяснил Оджо, что к чему. Тот просиял и переставил косилку на траву. Слуги последовали за ним, мы с Шартеллем наблюдали со ступенек. Оджо вытер ладони о шорты, взялся за рукояти, толкнул косилку вперед, примерно на фут. Траву она косила. Зрители одобрительно загудели. Оджо взглянул на Шартелля, и тот поощряюще махнул сигарой. На этот раз Оджо выкосил полосу в шесть футов, затем еще в шесть. Слуги разошлись, а Оджо продолжал самозабвенно косить траву: впервые в жизни он столкнулся с механизацией ручного труда.
— Пожалуй, нам пора к Акомоло, — заметил Шартелль.
Мы сели в машину, я еще раз взглянул на Оджо.
— Может, купить ему корзину для сбора скошенной травы?
Шартелль выпустил струю дыма.
— Просто беда с вами, американцами. Вы хотите окончательно испортить туземцев.
Глава 11
Подворье Акомоло находилось в самом центре Убондо. Глиняная стена высотой в десять и длиной в 75 футов, явно нуждавшаяся в покраске, отделяла его от улицы. У кованых ворот стояли двое дюжих полицейских. По верху стены блестели в солнечных лучах разбитые пивные бутылки.
Дом Акомоло возвышался над стеной, с флагштоком на крыше. С него свисал не национальный английский флаг, но сине-белое полотнище.
— Что это за флаг, Уильям? — спросил я.
— Партийный флаг, са. Национальные прогрессисты.
— Ага.
Уильям остановил машину у ворот. Полицейские подошли, заглянули в кабину.
— Мистер Шартелль? Мистер Апшоу? — спросил один из них.
— Совершенно верно, — кивнул Шартелль.
Полицейские еще пристальнее вгляделись в нас, затем разрешили проехать. За воротами начинался большой, залитый бетоном двор. Мужчины, женщины и дети сидели, лежали, группами и поодиночке. Кое-кто продавал сигареты и орехи колы, разложенные на деревянных ящиках. Другие
— Друзья вождя Акомоло, — заметил Уильям. Всего во дворе толпилось человек семьдесят-семьдесят пять. — Он кормит их по вечерам.
Трехэтажный подковообразный особняк расположился в глубине, с узкими окнами-бойницами в толстых стенах. Подъездная дорожка заворачивала за левое крыло дома. Там оказался еще один двор, огороженный той же высокой стеной и домиками слуг. У стены выстроились автомобили «кадиллак», «мерседес 300», «роллс-ройс», два совершенно одинаковых «олдсмобиля», «ягуар Марк А», «ягуар ХК-Е» с откинутым верхом и помятым слева передним бампером, «шевроле», «форды», «плимуты», «роверы» и даже один «фольксвагген».
Уильям вклинился между «роллсом» и «вегой». Шартелль и я вылезли из кабины. К нам поспешил мужчина в развевающейся синей ordana. Уильям дернул меня за рукав.
— У меня нет еды, господин.
— Ты найдешь, где перекусить?
— Меня могут накормить на кухне. Недорого.
— Хорошо. Через два часа будь на месте. Я думаю, раньше мы не освободимся.
Шартелль уже пожимал руку мужчине в ordana.
— Пит, это доктор Диокаду. Он секретарь национальной прогрессивной партии.
Доктор Диокаду, высокий, худощавый, чуть старше тридцати лет, с блестящими черными глазами и высоким лбом, нервно улыбался.
— Я с нетерпением ждал встречи с вами, Шартелль.
— Благодарю, — вежливо улыбнулся тот. — Мы не опоздали?
— Нет-нет, Лидер хотел бы принять вас до…
Он не договорил. Его прервал пронзительный, фальшивый звук, словно кто-то неумело дунул в трубу или корнет. Затем ударили барабаны. Доктор Диокаду нервно улыбнулся.
— Прошу меня извинить. Едет Иль. Я должен приветствовать его. Возможно, вы захотите посмотреть. Традиция, знаете ли, и многие европейцы находят ее… занимательной.
Шартелль и я согласно кивнули. Вновь протрубили в трубу или корнет и из-за угла появился человек, одетый в львиные шкуры, с маской на голове. Он размахивал палкой, с мотающимися на конце, как мне показалось, хвостами енота. Жуткая с виду маска была выдержана в красно-черно-зеленых тонах, с отвратительным ртом, без носа, с горящими красными глазами. Сверху к ней крепилась модель то ли эскадренного миноносца, то ли крейсера. Издали я не разобрал. Человек в маске махнул палкой в сторону находящихся во дворе альбертийцев, и те попятились назад, без тени улыбки на лице. А тот двинулся к нам. Теперь я видел, что на маске у него модель эскадренного миноносца, и даже прочел его имя: «Стоящий».
— Кто это? — спросил я сжавшегося в комок Уильяма.
— Колдун, — прошептал тот.
Доктор Диокаду так и остался посреди двора, а колдун кричал и прыгал вокруг него, размахивая мохнатой палкой.
— Он изгоняет злых духов перед приходом Иля, — пояснил Уильям.
— Надо ж такое придумать, — Шартелль улыбался во весь рот.
Снова взревела труба — на этот раз из-за угла выступили четверо мужчин в белом. Каждый нес по подносу с единственным орехом колы. Мужчины не обратили на доктора Диокаду ни малейшего внимания, а он, казалось, и не заметил их.