Выброшенный в другой мир. Дилогия

Ищенко Геннадий Владимирович

– Счастливый вы человек, герцог, - на прощание сказал он.
– Ваша сестра - настоящее золото. Она не просто красива, у нее твердый, независимый характер. А от вашей жены я убежал. Еще немного, и она разбила бы мне сердце. Она слишком сильно действует на мужчин, и теперь я понимаю, почему молодой Сандор потерял те остатки ума, которые у него были. Через пару декад я пошлю королю почту гонцом. К вам будет просьба к его приезду нарисовать для нашего принца портрет вашей сестры. Сделаете? Он очень просил.

– Ну вот ты и

невеста!
– сказал Сергей Лани, вернувшись в гостиную, после того как проводил посланника.

– Ты отдаешь меня за этого старика?
– закричала девочка.
– То-то он меня осматривал, как кобылу на рынке!

– Ой, не могу!
– захохотал брат, повалившись на диван.
– Убила на фиг!

– Напугал меня, а сам ржет!
– возмущенно пожаловалась Лани Альде.
– Сейчас как стукну!

– Видишь же, что он сейчас не может говорить, - сказала Альда, уводя девочку в спальню.
– Пусть отсмеется. Это нервное, помнишь, у меня было в коридоре? Потом все расскажет.

– Значит, принц Барни, - задумалась девочка, когда десять минут спустя брат пересказал рассказ посланника.
– Портрет нарисовать можно, но тогда нужно потребовать, чтобы он прислал свой. А то получается, что он должен решать, подхожу я ему или нет, а я вроде вообще ничего не решаю!

– А здесь есть художники?
– спросил Сергей.
– Я за все время пребывания в королевстве лишь два раза видел портреты на стенах. Наверное, художник - это редкая профессия?

– В столице должны быть, - неуверенно сказала Альда.
– Скажи управляющему, пусть он поищет.

На следующий день Дорн сообщил, что во дворец прибыли художники и ждут милорда герцога.

– А почему во множественном числе?
– спросил он.
– Я же просил найти одного.

– Я в этом деле не разбираюсь, - признался управляющий.
– Рисовать ведь можно по-разному. Пусть каждый нарисует, а вы потом возьмете себе лучший рисунок.

Художников было трое. Двое пожилых и один совсем молодой, лет шестнадцати.

– Мне нужен портрет сестры, - сказал им Сергей.
– Сходство обязательно, но его мало. Желательно на холсте передать ее характер. Уделите основное внимание лицу, детали одежды можно не вырисовывать. Рисовать будете все трое, и работу я оплачу всем. Но за то, что понравится, заплачу больше и дам дополнительные заказы.

Рисовали они три дня, заставив непоседливую Лани изрядно помучиться. Сергею понравились все три работы. Юноша, в соответствии с желанием герцога, платье не вырисовывал, а Лани у него получилась как живая, такая же озорная и нетерпеливая, как и в жизни. Второй портрет поражал сходством и качеством прорисовки деталей, но на нем была просто нарисована скучающая на стуле сестра. А вот третий портрет Сергея поразил. С картины на него с любовью и любопытством смотрели живые глаза сестры, умные и немного печальные.

– Как это вам удалось?
– спросил он, уже

зная, что этот портрет никогда никому не отдаст.

– Опыт, - сказал довольный произведенным эффектом художник.
– Позирование - это скучное занятие, поэтому нужно смотреть человека в жизни. За три дня были моменты, когда ваша сестра раскрывалась, показывая глубину своей натуры, а не просто ее отдельные качества. Уметь такое подметить, сохранить в памяти и перенести на холст - это и есть истинное мастерство!

– Вы от скромности не умрете, - сказал Сергей, - но, вообще-то, ваша гордость заслуженная. У меня к вам будет заказ - нарисовать мою жену. Остальные работы немного хуже, но мне тоже понравились, поэтому вы на меня в обиде не будете.

– Мне нужно срочно увидеть папашу Граха, - сказал невзрачный мужчина приказчику в лавке, торгующей товарами Империи.
– Дело касается Дюже.

– Подожди, я сейчас передам, - кивнул ему приказчик.
– И проследи за товаром, пока я отлучусь.

Вернулся он через несколько минут и, откинув прилавок, пригласил посетителя следовать за собой. В небольшой комнате, которая отделялась от лавки перегородкой, их встретил невысокий, крепкий мужчина с лицом, помеченным двумя шрамами, показавший посетителю рукой на стол.

– Выкладывай все сюда, потом заберешь. И нечего морду кривить, Барни, ты знаешь порядки не хуже меня.

Тот, кого назвали Барни, вытащил и положил на стол два стилета.

– Больше ничего нет, - насмешливо сказал он.
– Можешь сам проверить, Меченный.

Мужчина со шрамами, ничего не ответив, открыл дверь. За ней была большая, похожая на кабинет комната. За столом в конце комнаты сидел сам Грах, а возле двери стояли стулья. На один из них Барни сел, не дожидаясь приглашения.

– Ты сюда пришел отдохнуть?
– спросил глава гильдии убийц Ордага.
– Или ждешь разрешения говорить?

– У меня есть что сказать о Дюже, - ответил Барни, - но я хочу, чтобы один приговор был оставлен за мной.

– Если скажешь важное, так и будет, - кивнул Грах.
– Начинай.

– Совсем недавно я видел Гадюку-Эмму, - сказал Барни.
– К счастью, она меня не заметила, и я смог проследить, где она остановилась.

– И где же?

– На постоялом дворе "Караван". Там обычно останавливаются купцы средней руки.

– Хорошо. Ты свое дело сделал. Если там Эмма, один приговор твой.

Через час к хозяину постоялого двора "Караван" толстяку Рокли подошли двое.

– Любезный хозяин, нам надо поговорить, - обратился к нему один из них.

При взгляде на говорившего Рокли прошиб холодный пот. Все хозяева трактиров и постоялых дворов из тех, кто вел свое дело достаточно долго, знали в лицо многих заправил городского дна.

– Я постараюсь угодить вам, господин!
– справившись с испугом, ответил он.
– Какая во мне нужда у гильдии?