Шрифт:
«Начальник службы безопасности отеля „Приморский"»... Звучит. Глянцевая визитная карточка. В первый же день работы новому начальнику сделали две пачки по сто штук. Два новеньких, упакованных в тонкую пленку, плотных весомых параллелепипеда. Можно использовать вместо пресс-папье. Постучишь по полированной поверхности стола — звук раздастся приятный. Да и просто — солидная вещь.
Одну пришлось распаковать сразу — на новом месте ценились условности. Костюм, рубашка, галстук (желательно темных тонов), начищенные ботинки. Учтивые беседы ни о чем с топ-менеджерами. Подчиненных
Политес — вот что было самое трудное в работе. В кабинете, скажем, не рекомендовалось держать чайник — захотел почаевничать или покофейничать, кличь персонал.
Нет, даже не это.
Много свободного времени и мало конкретного дела. Все службы отеля — в том числе и подчиненная ему — работали как часы. Механизм отлажен. Предшественник повысился до замгендиректора: надежная «крыша» этажом выше.
На рабочем столе — новехонький компьютер. С Интернетом, разумеется. Когда надоедает с важным видом совершать обход, можно выйти в сеть и гулять по сайтам.
Каких только странностей нет в Интернете!
Вот сайт болельщиков «Зенита» — любителей кошек. Одновременно: и коты, и футбол. Есть список кличек, которыми поклонники петербургской команды награждают своих четвероногих любимцев. У одного фана есть кот Ширл, а у другого — кот Шкртел. Котов по прозвищу Боровичка зафиксировано два, Аршавиных тоже два, Крыжанцев три, Петржел и Малофеевых — по четыре. А один особо принципиальный болельщик в середине сезона переименовал животное: кот Быстров отныне откликается на имя Анюков...
Золотая осень прощалась с городом. Ослепительно желтые кроны деревьев дышали последней свежестью. Ожидали решающего порыва ветра, который превратит их сначала в шелуху, весело шелестящую под ногами, а потом, и совсем скоро,— в мокрые гниющие лоскутки.
Никита Уваров, оперативник управления по борьбе с преступлениями в сфере нравственности,— в джинсах и коричневом свитере, в больших черных ботинках, с небрежной небритостью на волевом широком лице шагал по Московскому проспекту. Мышцы, всего час назад взбодренные тренажерами, приятно подрагивали. Спокойная сила разливалась по всему телу. Спасибо пиву. Никита Уваров подошел ко входу в гостиницу «Приморская». То есть, в отель «Приморский». Это раньше он был гостиницей. Сейчас все больше отели. В Москве вот гостиница «Советская» тоже сменила пол — называется теперь отель «Советский»...
Швейцар в ливрее изогнулся подобострастной буквой неизвестного алфавита, улыбнулся той сладенькой улыбкой, искусством которой владеют только самые халдеистые сотрудники сферы услуг. Уварову всегда хотелось вдвинуть в такую улыбку кулак. Легонько. Конечно, он всегда сдерживался. Швейцар распахнул дверь:
— Здравствуйте, Никита Андреевич.
— Здорово,— буркнул Уваров и нырнул в отель.
С другой стороны двери его встретил подчеркнуто строго одетый секьюрити, вежливо кивнул:
— Добрый день, Никита Андреевич.
Ему
— Привет. Шеф ваш на месте?
— Старый или новый? — уточнил педантичный охранник.
— Виригин.
— У себя в кабинете.
Прежде чем двинуть к Максиму, Уваров оглядел цепким взглядом холл в поисках своих подопечных. Две «девушки», сидя, беседовали на диванчике в глубине дальнего бара. Под электрической рекламой «Мартини». Лиц их не было видно, но Никита безошибочно узнавал свой контингент — по осанке, по движениям, по одежде.
Собственно, это не уваровский особый профессионализм, а профессионализм «девушек», которые должны быть узнаны даже самым лопоухим клиентом вне зависимости от декораций и обстоятельств. Если на известной аллее ЦПКиО летом можно ходить почти голой, то в отель «Приморский» ни супермини, ни чулок в сеточку не наденешь — охрана вежливо, но непреклонно попросит на выход. Тут требуется выглядеть респектабельно. Ну, прилично. Так что Уваров признавал за «девушками» и талант, и чувство стиля, и некоторых из них даже уважал — конечно, по-своему...
Так кто же это?
Уваров подошел поближе. Та, что в пол-оборота в длинном черном платье, это Лиля Грунская. Лет двадцать пять или чуть больше, приехала из Кемерово года три назад. Девка симпатичная, добрая, но очень глупая. Фигура на пять с толстым плюсом — Уваров однажды устроил ее стриптизершей в «Конюшенный двор», но уже через месяц она снова была «на местности». Хозяин «двора», приятель Никиты, толком и не смог объяснить причины увольнения. Так и сказал: «Нормальная девчонка, только очень глупая». Как глупость, даже выдающаяся, помешала вокруг шеста вертеться — поди пойми.
А вторая, что спиной, в бежевой блузке и светлой юбке до колен... Зинка Архипова!
Интересная встреча.
Уваров пошел к девушкам. Со стороны, они беззаботно курлыкали — того тоже требовали правила игры — но, бесшумно подобравшись вплотную, Уваров услышал, что разговор идет серьезный.
— Короче, не вернешь бабло, пеняй на себя,— злобно шипела Архипова.— Ни в один отель не зайдешь. Будешь на шоссе с дальнобойщиками...
Зинка знала, о чем говорила: на заре туманной юности, лет пятнадцать назад («девушка» Зинаида приближалась на всех парах к сорокалетию), два литовских дальнобойщика выкинули ее в зимнем лесу. Под новогоднюю елочку. Хорошо, гаишники мимо проезжали. Не задарма, но спасли. А в другой раз эстонский дальнобойщик расплатился с Зинаидой мешком сахара, который она потом волоком волокла полтора километра. А латыши как-то раз.
Уваров с интересом послушал бы и историю про бабло, которое надо вернуть, но тут Грунская его заметила, и Архипова тоже — вздрогнула и обернулась.
Вернее, обернулась и вздрогнула.
Встреча с Никитой Уваровым в ее планы не входила.
— Зинуля, девочка моя,— пропел Уваров, изображая улыбку, как у швейцара.
— Никита Андреич? — растерялась Зинуля, но тут же собралась и попыталась перехватить инициативу: — Никита Андреич, я вся от вас в аромате! Но это как же — у вас тоталук! Теперь так никто не ходит!