Выгоревший мир
Шрифт:
– Вы способны идти самостоятельно?
– Ле Саж выдернул руку, так как Радай был последним существом во Вселенной от которого он бы принял помощь.
– Да, конечно, министр обороны и тайной полиции.
Всем своим видом демонстрируя уверенность, Ле Саж прошёл по коридору в направлении лифта. Однако ноги, словно одеревенев, едва его слушались, а на лбу выступил холодный пот: более ужасной смерти, чем та, на которую обрёк его Моррид, нельзя было себе и представить.
7
Лифт - простая кабина, спускаемая на тросе из углеволоконных нанотрубок - доставил Ле Сажа на поверхность. Искажённый динамиком голос потребовал от него немедленно покинуть лифт, едва тот коснулся земли. Голос мог принадлежать кому угодно, но Ле Саж почему-то был совершенно уверен, что сейчас с ним говорил именно DMR-28, электронный мозг, затеявший и Революцию, и Пожар. Желал ли он власти, как то свойственно людям, создавшим его способным чувствовать и мыслить,
Ле Саж осмотрелся по сторонам. Уже стемнело. Отёкшие развалины, находившиеся вокруг, напоминали море расплавленного и затвердевшего воска, на который выбралась маленькая мошка - министр культуры и образования Гейомии. У него не было ни моледиссемблера, ни плазмомёта - вообще, никакого оружия. К счастью, те, кто желал его смерти, не учли того, что при нём находится незримое, но могучее оружие - навыки хай-чи-вэй.
Всего лишь в нескольких десятках метров от него горели огни - то была одна из трёх восстановленных Морридом станций "надземки", электромагнитной монорельсовой дороги. Некогда линии ЭМР пронизывали весь город, соединяя отдалённые районы, от которых сейчас остались одни названия: Ишкедон, Ломбаса, Центробиржевой, Портовый, Ракетодром - общим числом более двух дюжин. Сейчас же сохранился лишь один короткий отрезок, тянувшийся, с одной промежуточной остановкой, до Банковской. Ле Саж с опаской посмотрел на пустой вагон, словно ожидающий его. О "надземке" ходила недобрая слава, и пользоваться ею обычно избегали; те же, кто осуществил хоть одну поездку и остался жив, рассказывали леденящие кровь истории о Кондукторе, демоне из иного мира, способном высосать душу задремавшего пассажира. Что из этих историй являлось правдой, а что - нет, с уверенностью сказать было нельзя, однако одно было известно наверняка: никто из тех, кто сел в вагон после полуночи, не доехал до точки назначения живым. Тела, если их случалось обнаружить, не носили следов какого-либо насилия; смерть, согласно результатам вскрытия, в большинстве случаев наступала в результате обширного инфаркта. Выпученные глаза мертвецов и сведённые в немом крике рты свидетельствовали о том, что причиной смерти стал пережитый ими невыразимый ужас. Однако даже самое тщательное расследование, предпринятое Радаем, не выявило каких-либо дефектов в работе вагона; устанавливаемые им камеры скрытого наблюдения либо выходили из строя, либо работали с перебоями, не позволяя добавить сделать какие-либо определённые выводы о природе феномена, связанного с "надземкой". Оставалось только принимать на веру существовавшие вокруг неё легенды. Одно обнадёживало Ле Сажа: анархо-антихристы, выходившие из канализации по ночам, чтобы охотиться на двуногую дичь, избегали проклятого вагона - особенно после того, как целая группа их, решив однажды ночью бесплатно прокатиться, прибыла на следующую остановку уже бездыханными, без малейших признаков жизни. Не пытались дьяволопоклонники и уничтожить или повредить вагон - тот прочно вошёл в их систему верований под названием "Инфернальная Колесница".
Сомнения, обуревавшие Ле Сажа, принудили его остановиться у самых дверей вагона. Открытые настежь, те будто приглашали его войти внутрь, где горел яркий свет и было относительно безопасно. И всё же он никак не мог решиться. Неожиданно откуда-то из-за спины послышался резкий, визгливый крик. Ле Сажу он был отлично знаком - так кричали мутакрысы, чьи острые, как кинжалы, резцы, могли запросто выгрызть сердце из груди за считанные секунды, а вес достигал порой двадцати килограмм. Радай говорил о том, что попадаются особи весом до пятидесяти килограмм, хотя Чинэль, лучший учёный современной Гейомии, подверг эти цифры осмеянию. Так или иначе, мутакрыса уже заприметила его и начала созывать всю стаю, чтобы наброситься на одинокого человека, представлявшего собой отличный источник калорий. Ле Саж обернулся, вглядываясь в темноту. То тут, то там слышалось шуршание, которое могло принадлежать только лапам мутакрыс, крадущихся в темноте. Наконец, он увидел одну из них, внезапно выскочившую из канавы метрах в десяти от него. Отбросив последние колебания, он вскочил в вагон и нажал кнопку, закрывающую двери. Это было сделано исключительно вовремя, так как мутакрыса, которой не хватило всего десятой доли секунды, чтобы впиться в нежную человеческую плоть, на полной скорости врезалась в металлопластиковую дверь. Ле Саж, содрогаясь от пережитого потрясения, ещё несколько секунд, как завороженный, наблюдал
– Одна остановка - один долар, две остановки - два долара.
Ле Саж поднялся на ноги и начал лихорадочно рыться в карманах.
– Да-да, конечно.
– Едва он сунул смятую банкноту в щель автоматической кассы, вагон тронулся с места. Видимо, время отбытия уже давно прошло, просто не было ни одного пассажира, который решился бы покататься ночью на "Инфернальной Колеснице", и она терпеливо поджидала свою жертву на конечной станции у дворца.
– Мы покинули станцию "Корона", впереди - станция "Университет".
Вагон на электромагнитной подвеске плавно двигался вперёд, чуть заметно покачиваясь. Через минуту Ле Саж, усевшийся в одно из множества пустовавших кресел, нашёл поездку приятной, даже убаюкивающей - и едва не сомкнул внезапно отяжелевшие веки, чтобы вздремнуть. Поступать подобным образом категорически воспрещалось - все, кто пережил поездки в вагоне, дневные, разумеется, утверждали, что Кондуктор наиболее опасен в случае, если человек перепуган или спит. В таких случаях демону исключительно легко захватить контроль над разумом несчастного.
Кондуктор появился словно ниоткуда - он возник прямо из воздуха в пространстве перед Ле Сажем, крепко сложенный пожилой мужчина в униформе кремового цвета. В руках он держал старомодный блокнот с карандашом. Чуть сдвинув форменное кепи на затылок, он приблизился к министру культуры и образования.
– Ваше имя?
– Роже Ле Саж, - машинально ответил писатель, тут же вспомнив, что совершил серьёзную ошибку - разговаривать с Кондуктором было ни в коем случае нельзя.
– Род занятий?
– Писатель, - Ле Саж с любопытством посмотрел на старика, который показался ему странно знакомым. Где-то он уже видел эти прямые, словно высеченные в камне черты, эти усы, подстриженные "щёточкой"...
– Писатель - с издевкой протянул уже четыре года как покойный Никод, делая соответствующую запись в блокноте.
– И что вы собираетесь написать о нашей планете, Ле Саж? О том, как тут легко совращать невинных девочек?
Ле Саж почувствовал себя так, будто ему отвесили пощёчину. Связь с Френни, чья противоестественная суть была ему самому более чем очевидна, порой вызывала у него угрызения совести.
– Я... Это был бар для туристов, - возмутился он, наконец, вспомнив, как на самом деле всё произошло.
– Её мать...
– Да-да, и её мать, и сама она...
– Кондуктор не скрывал насмешки, что-то записывая.
– А почему вы устроили Революцию и Пожар?
Ле Саж едва не задохнулся от настолько возмутительных обвинений.
– Я устроил? Я устроил?! Это я тут что-то устроил?
– он начал подниматься, намереваясь объяснить мёртвому ректору, что тот заблуждается, но холодная, пахнущая тленом рука с неожиданной силой усадила его обратно.
– Знайте своё место, иностранец. Его номер - "94".
– Я...
– Ле Саж сделал паузу, чтобы подобрать соответствующие слова - и неожиданно посмотрел в окно за спиной Никода-Кондуктора.
– Там виднелись обугленные развалины всё того же розового здания, которое он видел ещё до того, как закрыл глаза. У сгоревшего полимерного дома была характерная форма, напоминавшая кусок дырчатого сыра, вследствие чего она и отложилась в памяти Ле Сажа. Что это? Время остановилось - или же вагон сломался и прекратил движение.
Он так и не сказал Кондуктору ни единого слова, а просто отвернулся и посмотрел в другое окно.
– Вы меня слышите, Ле Саж? Где ваш билет? А ну-ка, встаньте, я говорю вам, встаньте!
– Кондуктор вцепился в министра культуры и образования, намереваясь стащить того с кресла. Писатель, всё так же безучастно глядя в окно, решил не препятствовать демону, одновременно и не воспринимая его всерьёз. В какой-то момент ему даже показалось, что всё происходит не с ним, а с кем-то, другим, неким соседом, возможно, даже сиамским близнецом Ле Сажа, а сам он наблюдает за всем словно со стороны. Наконец, уничтоженные огнём до самого фундамента постройки в окне начали двигаться! Ле Саж, вдохновлённый успехом, сосредоточил на них внимание - в этом заключался путь к спасению! Одновременно он краем глаза следил, что происходит с его двойником, которого, не прекращая, терзал Кондуктор. Второй Ле Саж выглядел плохо: лицо его покрылось потом, словно стеклянной маской, взгляд выпученных глаз растерянно блуждал по сторонам, а губы что-то невнятно бормотали. Казалось, ещё немного - и он потеряет сознание. Сам Ле Саж, наоборот, чувствовал себя всё лучше, словно его тело становилось легче, в то время как мысль вновь приобрела уже, казалось бы, безвозвратно утраченную остроту и почти интуитивную скорость принятия решений. Он понимал, что происходит, и чем всё закончится, хотя мысль эта становилась всё слабее, отступая на задворки сознания.